Туманы и чудовища

Записи Ваари стали бы для нее неплохим подспорьем… если бы уцелели. Леда помнила только то, о чем прочла, а прочла она совсем немного. Зацепилась взглядом за легенду про Агорского царя, которую уже знала: в ней человек, мечтавший заполучить трон, действительно изменил свою судьбу, но не сам, а через мастера Маревой Ложи. Туда Леда смогла бы отправиться, только став мастерицей Цеха, но эта дорога была для нее закрыта. И потому Леда делала то, что могла: заново училась обращаться с нитями. Стискивала зубы и брала дрожащими руками ножницы, совсем не предназначенные для работы с нитями судьбы. Ей нужны были настоящие – те, в которых добытого глубоко под землей, но упавшего с неба металла было гораздо больше, чем в подарке Жоррара, сработанном в основном из серебра.

Леда рассказала об этом Буяну. Она рассказала ему обо всем, что помнила и знала, пока пыталась подцепить нить отопления и носилась по залам. Буян слушал внимательнее, чем ей казалось, потому что через несколько дней он появился в доме с целым ворохом ножниц: облепленных водорослями, начавших ржаветь, поломанных и оплавленных пожаром. Ножниц, добытых со дна моря. Ножниц из дома Ваари.

Пришлось объяснить, что все не так просто. Но Буян не перестал копаться в обломках дома Ваари, и однажды Леда отправилась с ним.

Остов дома представлял собой печальное зрелище: часть его ухнула в море, а вторая осталась чернеть, сражаясь с дождем. Груду металла, в которой Леда раскопала Алетею, разметало по всему побережью. Леда прошлась по остаткам полов, проверила, нет ли там, под ними, еще каких-нибудь тайников.

День был солнечным. Туман теперь отступал куда охотнее и был хлипким, не чета тем стенам, которые приветствовали Леду по приезде в Инезаводь. Это казалось хорошим знаком – может, оттого, что песни настигали Леду именно в тумане.

Сапоги стучали по почерневшим доскам, и Леду пробрало дрожью. Меж лопаток ожила фантомная боль – в том месте, куда вонзились одни из ножниц. Как оказалось, совсем слегка, но тогда… впрочем, тогда Леда не успела толком подумать о причине боли. Тот день остался в ее воспоминаниях днем, когда она услышала голос Буяна. И когда посадила под замок возможного поджигателя.

Она думала о Расионе Деже чаще, чем ей хотелось бы. Не могла не думать, потому что внутри все еще скреблось какое-то неуютное чувство, а письмо, отправленное в Двужилье, пока оставалось неотвеченным. Не могла не думать, потому что вчера Инезаводь прощалась с Агатой Дэси.

Для нее сплели погребальную колыбельную – из слов и нитей, самых обычных, над которыми работали девчонки Штормов и Лиса, частенько теперь заглядывающая наверх. Она говорила, что не хочет оставлять Дэси одного, и даже Джарх только качал головой, но не удерживал ее. Штормы в первую очередь были людьми.

Колыбель пустили по ветру, когда он переменился и задул с земли на воду. Леда наблюдала издалека: ей казалось, что она должны быть здесь. Она даже надела заштопанный и столько раз искупавшийся в соленой воде мундир – сама не зная толком зачем. Разноцветные нити исчезли в море, а изломанный Дэси доковылял до Леды. Она боялась, что тот начнет ее благодарить. Но он этого не сделал – прищурился, поднял взгляд, а потом покачал головой.

– Что ж, Коготь, больше вы здесь не нужны, – проскрипел он, развернулся и направился к громаде моста. Его поддерживала Лиса, которая впервые, кажется, за все время, что Леда ее знала, надела темное.

– Ты так и не рассказала мне про ту штуку! – голос Тиля вытащил Леду из вчерашнего дня.

Она вздрогнула, чуть не споткнувшись и не ухнув на колени.

– Ого, я не думал, что так тебя напугаю! – Мальчишка подскочил к ней, вытянув руки, готовый в любое мгновение ее поймать.

– Подкрадываться к ведьмам – себе дороже.

Тиль чуть склонил голову, и ветер растрепал его жидкие рыжие волосы.

– То есть ты все-таки признаешься? – его серые глаза вдруг слегка расширились. – Я ведь тебе ничего не должен?

– Ты свою часть сделки выполнил. – Леда вздохнула и отряхнула испачканные в саже перчатки прямо о подол.

– Только, – Тиль обвел взглядом полусгнившие-полусгоревшие внутренности дома и задержался на расколотой лампе, из которой торчала чахлая сиреневая ниточка. – Не случайно ведь все это сгорело?

Леда опустила на него взгляд, выгнула бровь.

– Думаешь?

– Наверняка здесь были какие-то важные улики, да? – Тиль завел руки за спину и сцепил пальцы в замок. – Может, тебе помощь нужна?

Снизу раздался плеск – Леда уже знала, что так звучат крылья Буяна, когда он, уставший, выбирается из воды. Тиль оказался у края обрыва в два счета – Леда не успела даже рта раскрыть.

– Буян, – выдохнул Тиль, набрал в грудь воздуха – Леде показалось, что вместе с туманом, – и закричал чуть громче: – Эй, Буян!

Леда последовала за Тилем и успела увидеть, как сверкнули в сером мареве пляжа желто-рыжие глаза. Сверкнули и тут же сосредоточились на Леде.

– Он нас не тронет, я обещаю! – поспешно проговорил Тиль, подняв голову. – Давай скорее, не то он опять уйдет!