Туманы и чудовища

Ох, Ткачи, если бы она осталась… но она не смогла. И не только потому, что Цеха нависали бы над ней напоминанием, и даже не из-за ошибки, которую она должна была исправить. Леда попыталась сбежать от себя новой к себе старой. Хорошо ли это закончится? И нужно ли ей лишнее напоминание, если она носит его при себе?

– Откуда они?

Леда распахнула глаза и обернулась. Ничего не изменилось. Пляж был пустым, солнце замерло в своем вечном падении – совсем как Леда, но об этом не стоило думать. Рюшки платья колыхались на плечах и обертывались вокруг лодыжек. Леда зарылась пальцами ног в мокрый песок и нахмурилась.

Голос казался знакомым. У нее была отвратительная память на лица и голоса, и это распространялось во всех направлениях: сама Леда могла петь разве что в Рыбном Хоре, псалмы которого состояли в основном из молчания. Но даже при всем при этом голос казался ей знакомым. И слова… слова тоже. Они были не такими, какими она пользовалась большую часть жизни. Она знала это так же точно, как и то, что нет нужды переспрашивать. Голос спрашивал о ее шрамах.

Леда опустила голову. Пряди, выбившиеся из косы, тут же закрыли лицо. Но это не помешало ей увидеть то, на что она старалась лишний раз не смотреть.

Она избегала их все то время, пока лежала в жаркой Цеховой нише: тогда ее сны были полны обжигающего света. Когда повязки наконец сняли, Леда не стала вглядываться в новые узоры на своих ладонях, пальцах и запястьях. Она знала, что они там, чувствовала их не только кожей, не только через боль, но и всем своим существом. Этого было достаточно.

– Я… – Леда открыла рот, но ветер переменился, взметнул ввысь песок и воду и выбил из нее дух.

Пришлось сжать зубы и зажмуриться.

Когда Леда представляла возвращение домой, она не видела моря в своем горле, не видела тумана в своих легких и совершенно точно не видела никаких чудовищ… разве что песок в сапогах. Песок пробирался повсюду. Это было неизбежно. Леда не видела в этом теоретическом будущем мерцания маяка. Не видела мальчишки, сражающегося с волнами.

Стук сердца сравнялся с ритмом песни, которую она перестала слышать, и Леда ринулась вперед. Поднырнула под мальчишку, поплыла в сторону сияющего во мраке маяка. Она старалась не представлять, как громадная тень рассекает за ней туман и волны с легкостью, которая не снилась ни одному кораблю.

Леда упорно плыла, слыша лишь два сплетающихся дыхания и плеск соленых волн. Чувствовала только воющие от натуги мышцы. В какой-то момент мальчишка прекратил быть грузом и начал ей помогать. А потом в подошвы ударился песок, и Леда, подхватив мальчишку под мышки, побежала. Побежала не оглядываясь, потому что знала, чем это обычно заканчивается.

Когда Леда открыла глаза, в них ударил свет – тусклый, какой-то размытый. А потом белые лучи заслонило собой лицо. О стенки ее черепа все еще бились безжалостные волны, и Леде понадобилось некоторое время, чтобы понять – она больше не барахталась в море. И мальчишка тоже.

Он нависал над ней бледной тенью – куда более худой и рыжий, чем она представляла. Туман в самом деле лишил его цвета. Как же в таком случае выглядела она сама?

– Ты… – слова вываливались из нее, словно комки водорослей, которые она старалась выплюнуть. – Как?

Лицо его все еще было в тени, но Леда заметила движение бровей. Вроде бы вполне обнадеживающее.