Тухачевский против зомби

Никиту словно током ударило – он помнил эту девицу, это именно за ней он увязался в первый день пребывания в Кирсанове, где она тогда жила. Тогда же и застал их первый раз с партизанским командиром. Видная, колоритная, привлекательная женщина, тогда, при первой встрече, она показалась ему ветреной. Однако, события последних дней – то, что она укрывала опального и беглого бывшего начальника Кирсановской уездной милиции – показали ее преданность чувствам.

– Он болен малярией и вдобавок налицо следы тяжелого пулевого ранения в сентябре 1920 года в бое под Золотовкой – правая рука практически не работает, – продолжал Покалюхин. – Потому взять его сейчас, не дать возможности восстановиться и отлежаться – задача первостепенная. В противном случае, снова уйдет, как было уже много раз.

– Согласен, но действовать открыто все равно нельзя. Полагаю возможным применить оперативное прикрытие.

– Думаете?

– Уверен. Поедем под видом бригады… ну скажем, плотников. Кто еще будет?

– Товарищи Санфиров, Беньковский, Ластовкин. Проверенные люди, надежные. Сами из Кирсанова, так что с местностью знакомы.

– Вероятность того, что Антонов их узнает?

– Замаскируем.

– Неплохо бы. Так когда выдвигаемся?

Покалюхин взглянул на часы:

– Думаю, часа в 3. Пока доедем, будет вечер.

– Надо в 2. Нельзя дожидаться темноты, уйдет.

– Да, Никита Валерьевич, он там не один, а с братом.

– Тем более. Пригласите других участников. Кратко обсудим стратегию и станем собираться…

После непродолжительного совещания с чекистами решено было сразу выезжать.

Уже около восьми часов вечера восемь "плотников" и шедший чуть сзади начальник Уваровской милиции Кунаков пришли, наконец, на дальнюю нижнешибряйскую окраину, именуемую Кочетовкой, где стоял дом Катасоновой. Навстречу им подалась какая-то фигура, стремительно покидавшая дом вдовы.

– Стоять! – крикнул Никита. Субъект встал. При ближайшем рассмотрении увидели – старик.

– Кто такой?

– Ломакин я, Иван, Михайлов сын, из крестьян.

– Ты чего здесь делал?

– А у вдовицы учительша квартирует, приходил бумаги занять на самокрутки.

– Ну и как? Занял?

– Так ыть… Дома ее нету…

– Ладно, свободен. Бегом отсюда, и чтоб духу твоего здесь не было, – манера разговора Покалюхина выдавала в нем чекиста за версту. Никита поморщился.

Отпустив старика, чекисты вошли во двор и постучали в запертую дверь сеней – единственный вход в дом. Сзади, со стороны сарая, послышались шаги – Никита обернулся и увидел Катасонову. Она казалась ему ничуть не изменившейся, тот же блеск в глазах, та же красота и дородность. Он опустил глаза.

– Вам кого, люди добрые?

– Тебя, хозяйка. Не было ли у тебя днесь гостей?

– Был какой-то тип из Тамбова, приезжал купить пшена и перед обедом уехал.

В это время дверь сеней приоткрылась.

– Антонов! – крикнул Ластовкин и выстрелил в проем. Дверь затворилась. Все напряглись, заготовили оружие.

– А-ну, говори, кто у тебя там?!

– Не знаю, ей-богу, не знаю, – запричитала Наталья. – Приезжие какие-то, вроде Степаном и Матвеем кличут, сами с оружием. Давеча ночью пришли, какой-то из Тамбова к ним приезжал. Вечером, как стемнеет, уйти божились.

– Записку им передашь?

– Ну что ты, родненький, боязно. Убьют.

– Как же нам без жертв их того… прихватить?

– Это сделать никак нельзя, и вас, бедняжки, они всех побьют.

«Как же она его любит, если так отчаянно врет…» – подумал Никита. Его мысль прервали несколько выстрелов слева. Санфиров и Куренков встретили и пресекли огнем попытку братьев Антоновых выскочить через окна северного торца дома. Благо, по всему периметру двора были выставлены посты.

– Осмотреть периметр! – скомандовал Никита Покалюхину. Чекисты рассредоточились по двору. Покалюхин побежал вокруг дома. Братья стали вести огонь из другого окна.

– Гранату! – крикнул чекист. Санфиров кинул гранату в сторону окна, но она неудачно разорвалась прямо на земле, не долетев до стрелявших.

– Огонь по окнам! – крикнул Никита. Началась перестрелка. Сам Никита занял удобную позицию у плетня прям напротив активного окна и стрелял редко, но прицельно.

Первые сумбурные минуты боя миновали, и Антонов разглядел лицо Никиты. Он крикнул ему из окна:

– Никитушка, что же ты делаешь?! Кого ты бьешь?!

– Довольно, Александр Степаныч. Поиграл и будет![16]

Так как дело шло к сумеркам, а результатов осады все не было, Никита приказал поджечь дом и усилить обстрел окон…

…Соломенная крыша быстро занялась. Пожар в полном разгаре, обстрел идет усиленным темпом. Антоновы не уступают и сыпят в чекистов из своих маузеров. Борьба продолжается уже с час. Жертв нет ни с чьей стороны. У избы загорается потолок…

…Все село собралось на пожар и стрельбу. Собравшиеся в недоумении смотрят на странную картину. Дом объят пламенем. Кругом стрельба. Черный густой дым клубком стелется на землю.

Внезапно Никита заметил – открылось быстро окно перед одним из постов на заднем дворе.

– Усилить обстрел! – кричит комкор.