Тухачевский против зомби

Под вечер Никита с Ингой вернулись в Кирсанов. Дед Никиты уныло бродил по двору, боясь даже высунуться на улицу без особой надобности.

– Привет, дед.

– Здоровей видали, – на нем не было лица.

– Ты чего такой? Радоваться надо – мятежников победили, кровь больше литься не будет.

– Конечно, не будет! Погоди – не сегодня, завтра нагрянут твои архаровцы в таких вот кожанках да начнут разбираться кто кому помогал да головы сымать…

– Не беспокойся, ты же мой дед, тебя никто не тронет.

– Меня не тронет! Вот спасибо! А остальных? Это ж все село перережут к чертовой матери! А ты еще… внук называется… Концлагерем командовал… Изверг!

– Да что с тобой?! Мы восстановили законность, порядок. Продразверстку отменили, не будет больше никто хлеб отнимать. Чего же еще тебе надо?

Дед с явным неудовольствием посмотрел на юношу и Ингу, сплюнул себе под ноги и ушел.

Утром в Козлов, где все еще располагался штаб РККА, и где Никита исполнял обязанности командира уже закрытого, но используемого для хозяйственных нужд концлагеря, прискакала дивизия Котовского.

О нем Никита даже не читал, а больше смотрел псевдоисторических фильмов, в которых знаменитый грабитель и экспроприатор изображался рафинированным народным героем революции и гражданской войны. Никита знал, что из боевых талантов у этого человека только умение шашкой махать, убивать да грабить, и поэтому его появление здесь, где собрались лучшие военные кадры РККА, было для него неожиданностью.

– Что он здесь делает? – увидев лысого гиганта с маленькими жидовскими усиками и с ног до головы в коже, спросил Никита у Тухачевского.

– Григорий Иванович приехал по моей просьбе для зачистки территории.

– Но что зачищать? Ни единого солдата крестьянской армии нам найти не удалось.

– Солдат, да. А приспешников?

– Но…

– Понимаешь, в чем дело. Завтра все газеты раструбят о том, что война окончена, восстание подавлено, Советская власть восстановлена повсеместно. И что? Что первое спросит у меня Ленин? Где трупы? Тот же вопрос зададут журналисты, которые понаедут сюда уже завтра в диком количестве. И что мы им ответим? Что в бою применили новое оружие, изготовленное на основе папоротника и мочевины, и все повстанцы растворились?

Никита отвел глаза от командира. При подготовке к написанию дипломной работы ему доводилось читать работу знаменитого историка А.С. Бобкова, который высказал сомнения в применении химического оружия для подавления восстания частями Тухачевского – он апеллировал к тому, что не было найдено ни одного тела со следами химического повреждения. Теперь Никита не сомневался в этом- он знал, почему не отыскалось следов жестокости командарма…[14]

– И что?! Что мне отвечать? Потому крови – хоть немного – а пустить надо.

– Да Вы что?! Неужели мало ее лилось здесь все это время?

– Как видно, недостаточно. Так что собирай деда, Ингу и переезжайте сюда. Размещайтесь в домах бывшего советского актива, а потом вместе отбудем в Москву. А пока операцию надо довести до конца…

Пророчество деда Никиты сбылось. Дивизия Котовского показалась в пределах Кирсанова с утра. Ничего не понимавшие местные жители повыходили из своих изб и куреней и уставились на вооруженных до зубов бойцов, что скакали по селу на конях. И стоило первому всаднику приблизиться к первому же дому, опираясь на плетень которого стояло несколько человек – он выхватил из ножен шашку и несколькими точными ударами зарубил несчастных.

– Вот вам, приспешникам антоновской банды! – заорал Котовский и тоже с шашкой наголо бросился в кучу людей, стоявшую чуть поодаль. Хруст костей размашистые удары саблей, крики людей, льющаяся кровь…

Крестьяне бежали от обезумевших красноармейцев врассыпную, а те догоняли их шашками и пулями. В это время в окрестных деревнях шла такая же резня и даже хуже. Вот что докладывал председатель полномочной «Пятерки» Усков на заседании Кирсановской уполиткомиссии 10.07.1921:

– Операция по очистке селений Курдюковской волости началась 27 июня с деревни Осиновки, являющейся ранее частым местом пребывания банд. Настроение крестьян к прибывшим для операции – недоверчиво-выжидательное: банды не выдавали, на все задаваемые вопросы отвечали незнанием.

Было взято до 40 заложников, селение объявлено на осадном положении, оцеплено красноармейскими частями, изданы приказы, устанавливающие 2-часовой срок для выдачи бандитов и оружия с предупреждением – за невыполнение будут расстреляны заложники.

На общем собрании крестьяне, после объявления приговора и приказов, заметно стали колебаться, но не решались принять активное участие в оказании помощи по изъятию бандитов и, по-видимому, мало верили в то, что приказы о расстреле будут приводиться в исполнение. По истечении установленного срока был расстрелян 21 заложник в присутствии схода крестьян. Публичный расстрел, обставленный со всеми формальностями, в присутствии всех членов "пятерки", уполномоченных, комсостава частей и пр., произвел потрясающее впечатление на граждан.