Цветочница и птицелов

Обоим супругам миновало сорок годков, когда неожиданно Барбара разродилась сыном. Вилли воспринял долгожданного ребёнка как чудо и дал ему имя Гоззо, посланный Богом. Казалось, теперь в семье сложится всё хорошо, но сразу после родов Барбара захворала, и со временем ей становилось только хуже. Единственным утешением женщины являлось дитя, которого она безгранично любила и называла «медвежоночком». В отличие от болезненной матери, Гоззо рос здоровым и упитанным, и, словно настоящий медвежонок, несколько косолапый и какой-то неуклюжий. Шутливое прозвище, данное матерью, прижилось, и окружающие стали звать мальчишку Гоззо-«медвежонком». Вскоре Барбара окончательно угасла…

Вилли недолго тосковал по супруге. Вдовец завёл несколько молодых подружек и ходил по городу гордым женихом. Вдоволь погуляв, мужчина вроде как собирался снова жениться, но однажды в лесу во время охоты на него напали волки, коих в окрестностях Скагенбахля водилось великое множество. Разорванные сапоги и куски кафтана – это всё, что спустя несколько дней удалось собрать от Вилли.

Гоззо в ту пору не исполнилось и трёх лет. Мальчика не оставили без внимания и поддержки, благо родственниками ему приходилась чуть ли не половина города. Да и сам бургомистр Скагенбахля, почтенный седовласый Дитфрид, следил за тем, чтобы в его владениях не было брошенных и обездоленных. Он примечал Гоззо и на каждый праздник делал подарочки. Так что воспитывали Гоззо-медвежонка всем миром. Каждая семья, когда требовалось, оказывала сироте помощь.

Как только Гоззо повзрослел, его попытались пристроить к какому-то ремеслу. Городской священник, отец Людвиг, принялся учить юношу игре на органе, только тот не выказал таланта и усидчивости, и от этой идеи быстро отказались. Вот и для пения в церковном хоре медвежонку не хватило слуха. У городского шорника он тоже не задержался, а повар Шульц, к которому многие горожане мечтали пристроить своих детей, за проказы и лень выгнал Гоззо на второй день его учёбы.

Чем больше проходило времени, тем становилось очевиднее, что Гоззо-медвежонок не может найти в городе себе места по причине безразличия к любой работе и странной желчи по отношению к добрым намерениям окружающих. Став старше, целыми днями без дела слонялся по городу. Раньше горожане сочувствовали и помогали Гоззо. Он мог зайти в любой дом, где находил поддержку и утешение, а теперь все его сторонились. И вот настал день, когда перед медвежонком в городе закрылась последняя дверь.

Гоззо не одумался, не стал заниматься делом, а, наоборот, ещё больше озлобился, как будто бы весь Скагенбахль виноват в его несчастной судьбе. И тут в городе начались неприятные происшествия, которых никогда до этого не знали. В одну из ночей кто-то разбил все стёкла в лучшем городском трактире на Соборной площади. Случилось это как раз после того, как накануне вечером Гоззо спровадили оттуда за пьянство и буйство. А когда прачка Марта назвала медвежонка бездельником, её постиранное бельё оказалось вымазанным дёгтем.

Чем дальше – тем больше. Гоззо, хотя и был уже в жениховом возрасте, плохо следил за собой, ходил с неприбранными волосами и в грязной одежде, напоминая свою неряшливую мать. Пастор Людвиг как-то указал «медвежонку» на неподобающий внешний вид, а спустя несколько дней обнаружил на алтаре дохлую крысу. Вскоре у сапожника Отто отравилась собака, которая до этого случайно облаяла молодого медведя. Число неприятных происшествий в городе росло, и все они происходили у людей, порицавших Гоззо-медвежонка. Поэтому не случайно подозрения за все эти злодейства всё больше указывали на него. Когда Гоззо выговаривали за его поступки, он всё отрицал, но это лишь добавляло ему новых обвинений во лжи.

Бургомистр Дитфрид, будучи человеком высокоморальным, решил ещё раз вмешаться в судьбу Гоззо. Он поговорил с отцом Людвигом, и они вместе собрали жителей на Соборной площади Скагенбахля, чтобы обсудить происходящее в городе. Гоззо пришлось выслушать много неприятного в свой адрес. Горожане ругали его за бесчисленные хулиганства, безделье и даже воровство. Говорили о неблагодарности. Бургомистр Дитфрид пригрозил, что больше не намерен терпеть бесчинства Гоззо в городе. Молодому медведю, как теперь его называли, пришлось раскаяться и обещать, что исправится и займётся каким-либо полезным делом. Он даже расплакался, чтобы вызвать сочувствие.

Но, увы. Все попытки жителей Скагенбахля образумить медведя оказались тщетными. Гоззо не только не изменил поведения, а стал ещё злее и изощрённей в своих негодных поступках. Поздним вечером, возле кладбища, медведь чуть ли не до смерти напугал старую фрау Марту. Потом за городом, на озере, где купались молодые девицы, Гоззо украл их одежду и разбросал на городской конюшне. Возмущение горожан не знало границ. А тут ещё Гоззо закрыл в бане семью сапожника, и те едва не задохнулись.