Цусимский синдром

Корабль часто вздрагивает – как от своих выстрелов, так и от попаданий чужих, вражеских… Санитар поддерживает меня, что-то крича в ухо, но я уже не слушаю. Все внимание туда, за периметр корабля: первый отряд выстроился фронтом, держа курс прямо в хвост японской колонны. Слева, на носу «Александра», виден большой пожар… Орудия, кажется, в порядке – только что мелькнула вспышка выстрела… «Орел» на полкорпуса выступает из общей линии – пожаров на нем, кажется, не видно… Где-то за ним, скорее по орудийным залпам, угадываются «Ослябя» с «Бородином». Что со вторым отрядом? Остался справа, надо чуть пройти вперед, чтобы увидеть… Жестом показываю матросу: надо туда!.. Ноги предательски подгибаются, и я свешиваюсь на него всем телом… Чертыхаясь, тот все же выполняет указание, осторожно подводя меня к указанной точке. Поверхность моря окутана дымом, но сквозь него все же проглядывается второй отряд: замыкающий «Нахимов» начал ощутимо отставать, ведет огонь из всех орудий… Второй отряд прибавил? Либо старого бронекрейсера не хватает уже и на одиннадцать узлов? На значительном удалении перед ним «Ушаков». Вроде бы пока цел? Следующим должен идти «Сенявин» – а вот ему, похоже, совсем плохо… Корма объята рыжими всполохами, прямо на моих глазах после ослепительной вспышки корабль окутывается густым черным облаком… Начал выкатываться вправо!.. Что же ты… Держись, славный адмирал!.. Потерпи немного!.. Еще дальше – низкобортный «Апраксин», которого почти не видно – тот плотно скрыт стелющейся дымкой… Где-то позади основных сил не на жизнь, а на смерть, отчаянно маневрируя, бьются с превосходящим их неприятелем крейсеры Энквиста – их силуэты видны позади нашего отряда…

Поднимаю бинокль, крепко прижимая к глазам. В надежде разобрать все-таки японцев!.. «Все черное, ни черта не видно… Сломался?.. Нет, он весь в крови Данчича…» Протираю, как могу, рукавом. Теперь стало значительно лучше…

– …ше благородие, идемте!.. – жалобно гундит санитар мне в ухо. – Случится чего с вами – нам отвечать потом!..

Небрежно отмахиваюсь от него:

– Не мешай!..

Тот угрюмо отходит, оставляя меня одного.

Взрывается где-то позади, несколько снарядов ударяют в носовую часть, раскрывая красные зонты, – мне почему-то все равно… Чувства сковывает предательская апатия.

Головы колонны врага не разглядеть, теряется во мгле. Все же скорее угадываю, чем вижу, как «Микаса», находясь уже значительно впереди «Николая», начинает доворачивать вправо… Туда, где должен быть «Николай», – его тоже не рассмотреть. «Кроссинг тэ»… Похоже, Того Хэйтатиро все же решил разобраться со старыми кораблями, теперь это очевидно… Тяжело же сейчас приходится Небогатову… Если не кажется, то отряд Камимуры, против которого выстроен фронт броненосцев, стал значительно ближе? Замыкающему его колонну явно нездоровится, на нем отчетливо виден пожар… И не один!.. Скорость у нас и у них – примерно равна, броненосцы почти вышли в хвост колонне неприятеля.

Мне не мерещится? Или попадания прекратились? Испепеляющего смертельного шквала, который накрыл корабль в первые минуты, описанного везде и повсюду, – нет и в помине?.. Фонтаны за бортом хоть и появляются, но становятся все реже… Причина ясна – мы дышим почти в кильватер колонне противника. Огонь по броненосцам ведет сейчас только замыкающий его колонну!

Неожиданно до меня доходит, что вокруг стало значительно темнее: сумерки быстро сгущаются над морем. Блики от выстрелов становятся все ярче, силуэты вдали – все больше сливаются с мраком. Каждые полторы-две минуты носовая башня «Суворова» изрыгает огненные всполохи, почти в такт ей вторят соседние пушки…

Корабль понемногу оживает – откатывается дверь носовой башни, туда, пригибаясь, ныряют матросы с носилками. Мелькнула и вновь исчезла под мостиком офицерская фуражка – кажется, это Шишкин. Живой?.. Молодец, парень! Несколько человек торопливо тянут шланг вдоль правого борта – куда-то к корме, откуда поднимается черная коптящая гарь. Огня не рассмотреть…

Окончательно придя в себя, осматриваюсь вокруг – тело Данчича уже унесли. Снаряд влетел в ходовую рубку – внутри все разворочено, однако огня нет – из чернеющих окон курится лишь небольшой дымок… От тошнотворного запаха меленита перехватывает дыхание… Бронебойный угодил?

…р-р-р-а-а-а…

Что такое? – Пошатываясь, подхожу к ограждению. Бойцы пожарного расчета, побросав работу, толпятся на полубаке, указывая вперед. Сперва ничего не разобрать – в глазах все рябит. Приглядевшись лучше, наконец замечаю яркую точку прямо по курсу… Кто-то сильно горит?

– «Ивате», «Ивате» опрокидывается!.. «Асама» выкатился из строя!..

Быть не может! Да где же, где?!

Последний крейсер отряда адмирала Камимуры беспомощно завалился набок, стеля дым по поверхности моря. Это «Ивате»! Тот самый, неужели?.. Стараюсь рассмотреть следующего… А следующий – та самая яркая точка, выкатилась из строя влево с сильнейшим пожаром! «Горит, горит «Асамочка»!.. Сдохни, тварь… – Я невольно сжимаю кулаки… – За Данчича сдохни… За всех, кто сложил головы в прошлом и настоящем…»