Цусимский синдром

– Крейсерам: «Олег», «Аврора»… – Прищуривается, сделав ладонь козырьком. – «Жемчуг», «Изумруд» и «Урал» выдвинуться в направлении вражеского корабля… Имея полный ход… – И через минуту добавляет, разбирая по слогам: – Крейсеру «Урал» начать беспрерывно использовать телеграфный аппарат, ставя помехи вражеской передаче…

Значит, все-таки засекли? Начали передавать?.. Либо Рожественский так страхуется? Ну вот и началось, Слава. Приехали…

– Интересно, почему не всем кораблям, а лишь «Уралу»?.. – Шишкин недоуменно разводит руками, на лице философское спокойствие. Будто нас не обнаружила только что разведка неприятеля, а студент на лекции решил поразмышлять вслух. – Если бы заработали одновременно все передатчики – и эффект был бы бо́льшим?..

– Как и большее количество передатчиков, которые можно сосчитать… – Белый угрюм и сосредоточен. Не отводит взгляда от горизонта. – Пока говорит один лишь «Урал», выдается лишь его присутствие…

Разумно. Он один глушит передачу, и адмирал Того в своем Мозампо не знает, следует через пролив вся эскадра либо один крейсер. А Рожественский-то – молодец! Если, конечно, разведчик еще не успел сообщить, что видит все соединение…

Дымок растет, медленно увеличиваясь в размерах. Через несколько минут становится различим уже силуэт корабля. Действительно идущего наперерез эскадре.

Пустующий мостик начинает быстро заполняться любопытными: черные фуражки, толкаясь и переговариваясь вполголоса, вытягивают шеи, стараясь не пропустить подобную невидаль. Одним из последних забегает Редькин с подзорной трубой. Под мышкой массивная книга в твердом переплете. Облокотив ее о прожектор, спешно листает страницы.

– Не броненосец, не канонерка… Авизо?.. Не похоже… Крейсер, устаревшей постройки… – слюнявя палец, бубнит лейтенант.

Где наши крейсеры? Почему же так медленно? Что за неповоротливость? Догнать, уничтожить разведчика, чтобы только со дна мог вести передачу! В отчаянии я сжимаю кулаки, стараясь разглядеть хвост нашей колонны.

– Повернул на восемь румбов, влево… Идет контркурсом.

– Семьдесят кабельтовых, не больше!..

А вот и наши! От общего строя наконец отделяется часть, превращаясь в силуэты с мачтами и трубами. Небольшая колонна быстро распадается: парой, быстро набирая скорость, следуют «Олег» с «Изумрудом». «Аврора» догоняет «Жемчуг», идущий вне строя, постепенно опережая его. «Урал» довольно четко пристраивается последнему в кильватер. Все трио поворачивает «все вдруг», ложась на почти перпендикулярный нам курс. Гребные винты вспенивают море, оставляя три светлых следа на поверхности. Хотят взять разведчика в клещи?

Хорошо видно, как носовая башня «Олега», который сейчас как раз у нас по борту, поворачивается, по палубе торопливо перемещаются несколько людских фигурок…

Редькин не перестает бормотать:

– «Идзуми»?.. Не он, нет характерной надстройки… «Сума»?.. Трубы ниже… «Акицусима»?.. Весьма напоминает!.. Похоже, опознал голубчика, господа…

– «Акицусима», говорите? Бронепалубный старичок? Что ходил при Порт-Артуре?

– Он самый!

– Что там японец?

– Отворачивает, заметил погоню!

– Не догонят…

– Посмотрим! Пары не успеет развести!

Над неприятелем образуется огромная черная петля. Медленно… Ох, как же медленно все происходит!.. «Изумруд» с «Олегом» движутся прямо к цели, и даже отсюда видно, как неумолимо сокращается дистанция. На правой тройке заметили маневр японца и тоже довернули в его сторону, бросившись теперь в погоню за убегающей добычей.

Перебивать, перебивать искрой все, что может передать этот разведчик! Не давать ему выкинуть в эфир никакой информации!.. Давай, «Урал», старайся же!.. Я сжат, будто пружина. От внутреннего напряжения в висках начинает стучать.

– Пора бы и начать пристрелку… Сорок кабельтовых от «Олега», не больше!.. – Голос Редькина дословно цитирует мои мысли.

– Сейчас начнется, держу пари!.. Не таков Оскар Адольфович…

– «Олег», носовым!.. Как вам шестидюймовый подарок, господа самураи?

– Недолет… Поправку целика бы, на пару кабельтовых!..

Словно в ответ на его слова, до мостика доносится гулкий раскат первого выстрела.

Бум… Бум… Долетает издали грохот орудийной канонады: в игру вступили три правых крейсера. Хоть те уже и отошли на значительное удаление, но даже отсюда видны орудийные вспышки. Пока лишь из носовых башен.

– Отвечает, нехристь… Сделал залп правым бортом… Маневрирует!..

Как же я сожалею, что не захватил с собой бинокля! И как сейчас завидую всем вам, вокруг!

– Есть!.. Накрыли!.. Корма задымилась!

Не может быть… Попали?.. Мы?!

– Еще одно попадание!.. Туда же!..

– Готов спорить, это с «Олега», знаком с их старшим артиллеристом… В муху попасть может ночью!..

Ликования на мостике не передать словами: офицеры громко кричат, как малые дети. С трудом сдерживаю себя и я, готовый от радости броситься обнимать каждого из них, персонально и крепко! Хоть проныру Клапье, будь он тут, поблизости…