Цусимский синдром

Почти ничего уже нельзя рассмотреть. Тем более – невооруженным взглядом. Да и окружающие понемногу отнимают от глаз оптику – слишком далеко. Враг сливается с горизонтом, вновь превращаясь в дымок. Только… Дым от него стал намного гуще, мне не мерещится?

– Попадание в «Аврору», пожар в районе ростров… – чей-то голос произносит это с надрывом.

Его тут же горестно поддерживают:

– Зацепили… Горит, богиня зари…

Пять наших крейсеров, почти соединившись друг с другом, преследуют подбитого противника строем фронта. Все же пара «Олег» и «Изумруд» – чуть впереди, насколько можно разобрать отсюда. Дым от «Авроры» действительно стал чернее… Бамс… Бумс… Звуки выстрелов постепенно отдаляются, становясь похожими на что-то детское, совсем безобидное, не громче хлопков воздушных шариков.

Разница заключается лишь в том, что каждый такой вот «лопнутый шарик» несет с собой силу, способную забрать не одну и даже не один десяток жизней… И где-то там, вдали, полыхает сейчас японский бронепалубный крейсер «Акицусима», отчаянно отбиваясь от наседающих преследователей. А на легендарной красавице «Авроре» русские моряки, задыхаясь, борются с возникшим пожаром. Пусть пока не под градом, но все же под осыпающими их осколками с ядовитой шимозой… Это война, Слава, а не «шарики»… Шутки закончились.

Невесть откуда взявшийся туман быстро накрывает поверхность моря, окончательно скрывая картину погони от глаз наблюдателей. Офицеры начинают расходиться, остаются лишь те, кто в шинелях. Зябко поеживаюсь – влага проникает, кажется, до самых моих костей… Впрочем, исходящий от меня жар должен немедленно ее испарять.

Доносится три отчетливых удара колокола… Двенадцать часов. Полдень.

Расстегиваю шинель, подставляя грудь ветру. Проведя рукой по лбу – обнаруживаю ее мокрой: весь лоб в испарине…

Двенадцать дня… А мы проходим Цусимские острова?.. Я перехожу на левую сторону палубы, стараясь разглядеть хоть что-то в волнующейся стихии. Ничего: берег надежно скрыт в белесом мареве.

В прошлом к этому времени нас уже надежно вели корабли пятого и шестого отрядов япов… База которых – как раз на этих клочках суши… Я прислушиваюсь к канонаде. А уже к часу дня эскадру перехватили и основные силы объединенной эскадры. Пока же – ничего подобного! Неужели проскочим?.. С силой я тру ладонями виски, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.

– Вам нездоровится, господин поручик?.. – Оказывается, рядом со мной стоит Вырубов. Закуривая, участливо смотрит на мандражирующего бедолагу.

– Нет, ничего… – пытаюсь взять себя в руки. – Наверное, качка…

– Потерпите, осталось немного. Двое суток пути – и мы в России… – раскрывает передо мной портсигар: – Курите?

А-а-а-а-а-а!.. Нет… Да!.. Нет… Впрочем.

– Давайте!

Дрожащими руками вытягиваю папиросу, привычным движением курильщика чуть разминаю ее в пальцах… Огонек зажигалки заманчиво взвивается, прикрываемый рукой собеседника.

Затяжка… По телу разливается волна блаженства, кузнечным молотом ударяя в голову и метко перешибая нерв, отвечающий за крепость мышц в ногах. Колени предательски подкашиваются, и я едва успеваю ухватиться за поручень. В барабанные перепонки услужливо ударяет звук работающего двигателя «Ка-семьсот»… Интересно, откуда взялся на броненосце сей гигант советского машиностроения? Тоже, как и я, перелетел из будущего?.. На фига он тут?!

Сквозь шум ревущего мотора до меня долетают слова Вырубова:

– …Должны уничтожить японца… Посмотрим, удалось ли. В любом случае разведчика мы отогнали. А при подобной видимости… – Он разводит руками. Фокусируясь наконец в моей картинке. – Через пару часов при таком ходе мы минуем наиболее узкую часть пролива. А там – Японское море…

Отдаленный грохот заставляет его замолчать на полуслове. Через несколько мгновений звук повторяется вновь. Или это эхо? Радостный гомон мостика моментально стихает, встревоженные взгляды устремляются за правый борт:

– Мина? – нарушает тишину чей-то неуверенный голос.

– Тогда уж две… Была пара взрывов, и не похоже на артиллерию. Ее уже почти и не слыхать…

– Помоги им Господь… – тихо вздыхает кто-то рядом.

Как же медленно тянется время!.. В течение следующих полутора часов я только и делаю, что проглядываю глаза, стараясь разглядеть хоть что-то. Однако, кроме штормящего моря, теряющегося в низких серых облаках, мне не удается увидеть ничего. Ровным счетом… Наконец видимость начинает улучшаться.

– Дым справа, позади!.. – Все это время Редькин не отлипал от подзорной трубы. – Два, три, четыре… – считает он. – Пять!.. Возвращаются!.. Все целехоньки!

– Откуда вам знать про их целость?.. Пять дымов на горизонте – еще ни о чем не говорят… – немедленно парирует недовольный голос. Кажется, это Данчич.

– Слева, позади, вижу еще… Один, два… – угрюмо перебивает Вырубов. – Три, четыре…

– С «Нахимова» сигнализируют, только что отрепетовали на «Александре»… – Шишкин беззвучно шевелит губами, разбирая. – Вижу противника позади, четыре корабля… – Через минуту он же добавляет: – Вижу еще три, итого – семь единиц.