Читаем Цукерман освобожденный полностью

Воспоминания о хитах прошлого. Мой огурчик стал его мадленкой. Почему П. не стал Прустом поп-песенок, а превратился в каталожный ящик? Писательство — слишком малособытийное занятие, он не мог с этим смириться. Кто может? Маниакальная память без маниакального желания осмыслить. Тонет в фактах, не отстраняясь от них. Память не увязана ни с чем (кроме сокрушений — в духе Достоевского — о непришедшей славе). С ним будто нет прошлого. Все сейчас. У П. воспоминания о том, что с ним не случилось, у Пруста — обо всем, что случилось. Знание людей — со странички «Люди» в «Таймс». Еще один борец за место в первом ряду в «Элейн». Но агрессивное эго, личная отвага, природная вульгарность, пристрастие к изнурительным беседам — каков набор! Добавить бы таланта к неукротимой энергии, к мозгу, впитывающему все как промокашка… Но он и это знает. Бесталанность и сводит его с ума. Грубая сила, патологическое упорство, отчаянная жажда — продюсеры правильно вычислили, что он напугает всю страну до смерти. Еврей, Которого Нельзя Пускать В Гостиную. Что теперь думает обо мне Америка Джонни Карсона. Осада Пеплера — это что? Дух времени, бьющий через край? Ньюаркский полтергейст? Кара туземцев? Моя тайная половинка? П. как мое обывательское я? Довольно близко к тому, как видит это П. Тот, кто других делал объектом фантазий, стал объектом фантазий других. Книга: «Месть Vrai’s» — они заворожены мной и пытаются блокировать мои чары.

Отыскав глазами молодого сотрудника бюро, он подал ему сигнал — поднял руку. Впрочем, не слишком высоко.

Он воспользуется задней дверью, пусть и придется пробираться темными промозглыми подземными ходами.

Но его провели по ярко освещенному, устланному коврами коридору, с дверями по обе стороны. Никакой вурдалак не выскочил оттуда снять с него мерку. В таком месте вполне могла располагаться налоговая служба.

Его юный проводник показал на свой кабинетик:

— Сэр, не могли бы вы подождать минутку? Мне со стола надо кое-что взять. — Вернулся он с «Карновским». — Если вам не трудно… «Джону П. Дрисколлу». О, спасибо огромное!

Перейти на страницу:

Все книги серии Цукерман

Призрак писателя
Призрак писателя

В романе «Призрак писателя» впервые появляется альтер эго Филипа Рота: Натан Цукерман — блестящий, сумасшедший, противоречивый и неподражаемый герой девяти великолепных романов Рота. В 1956 году начинается история длиной почти в полвека.Всего лишь одна ночь в чужом доме, неожиданное знакомство с загадочной красавицей Эми Беллет — и вот Цукерман, балансируя на грани реальности и вымысла, подозревает, что Эми вполне может оказаться Анной Франк…Тайна личности Эми оставляет слишком много вопросов. Виртуозное мастерство автора увлекает нас в захватывающее приключение.В поисках ответов мы перелистываем главу за главой, книгу за книгой. Мы найдем разгадки вместе с Цукерманом лишь на страницах последней истории Рота о писателе и его призраках, когда в пожилой, больной даме узнаем непостижимую и обольстительную Эми Беллет…Самый композиционно безупречный и блистательно написанный из романов Рота.— VILLAGE VOICEЕще одно свидетельство того, что в литературе Роту подвластно все. Как повествователь он неподражаем: восхищает и сам сюжет, и то, как Рот его разрабатывает.— WASHINGTON POST

Филип Рот

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Зарубежная классика
Урок анатомии. Пражская оргия
Урок анатомии. Пражская оргия

Роман и новелла под одной обложкой, завершение трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго автора. "Урок анатомии" – одна из самых сильных книг Рота, написанная с блеском и юмором история загадочной болезни знаменитого Цукермана. Одурманенный болью, лекарствами, алкоголем и наркотиками, он больше не может писать. Не герои ли его собственных произведений наслали на него порчу? А может, таинственный недуг – просто кризис среднего возраста? "Пражская оргия" – яркий финальный аккорд литературного сериала. Попав в социалистическую Прагу, Цукерман, этот баловень литературной славы, осознает, что творчество в тоталитарном обществе – занятие опасное, чреватое непредсказуемыми последствиями.

Филип Рот

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Зарубежная классика

Похожие книги