Цицерон

Без сомнения, уже с августа Цицерон думал о заговоре против Цезаря. Он относился к такой возможности одобрительно, а наиболее подходящим человеком для ее реализации считал Брута. Это видно из ответа Аттику от 17 августа на сообщение о полученном из Цизальпийской Галлии от Брута письме, исполненном радости по поводу того, что Цезарь «переходит на сторону добропорядочных людей» — другими словами, республиканцев. Цицерон пишет, что ничему этому не верит. «Добропорядочные люди» давно уже в подземном царстве. Неужто Цезарь хочет присоединиться к ним? Брут забыл, прибавляет Цицерон, как однажды на какой-то из своих вилл рассказывал, что в роду его было двое тираноубийц — первый консул Брут и Гай Сервилий Ахала, который убил Спурия Мелия, стремившегося к царской власти» Несколькими месяцами позже стали передавать из уст в уста: самим своим родом Брут предназначен избавить Рим от тирании. Но можно ли по-настоящему положиться на Брута? Позже Цицерон скажет, что Брут образцовый воспитанник Академии — он идет то в одном направлении, то в противоположном.

Пока Цицерон полумечтал-полуразмышлял о планах заговора, Цезарь не торопясь двигался к Риму. С ним возвращался из Испании племянник оратора Квинт; в это время он занял какое-то место в жизни Цицерона. После всего дурного, что он рассказывал о дяде, Квинт вздумал обратиться к нему с письменными разъяснениями; нелепое письмо лишь усугубило обиду. День вступления Цезаря в Рим неизвестен. В конце августа в Риме появляются многие из его помощников, так что, по-видимому, сам он находился уже неподалеку от столицы. На 1 сентября назначено заседание сената, где должен присутствовать Цезарь. Цицерона просят принять в нем участие. Он пытается уклониться. Старому консулярию дают понять, что, если он явится, Цезарь будет ему благодарен. Цицерон не придает обещаниям никакого значения, он считает, что Цезарь хочет создать свиту, подобающую «царю» — теперь все чаще Цицерон называет его в письмах именно так. Впрочем, любую возможность выступить на защиту республиканской идеи нельзя упускать.

В это время Цицерон пишет похвальное слово Порции, сестре Катона и жене Домиция Агенобарба, побежденного под Корфинием и убитого при Фарсале. Порция — тетка Брута. Похвальное слово Порции должно было укрепить Брута в тех чувствах, что навевали ему традиции семьи. Экземпляр этого небольшого сочинения Цицерон посылает также сыну Домиция Агенобарба. Он старается всеми способами разжечь ненависть к тирану.

Цицерон не только пишет эти сочинения, не только создает «Тускуланы» и «О пределах добра и зла», в те же дни он переводит еще диалог Платона «Тимей», не исключено также, что несохранившийся перевод «Протагора», обычно относимый к временам молодости Цицерона, был на самом деле выполнен в этот поздний период. По содержанию, по способу рассуждений диалог полностью входит в круг раздумий молодого Цицерона об отношениях между теоретическим знанием и практической деятельностью; но нельзя не видеть также, что сочинение Платона имеет прямое отношение к философскому обоснованию политической деятельности, к образу политика нового типа, занимавшему Цицерона в конце жизни. В словах Протагора он находил формулировки собственных мыслей: «Чтобы город жил, нельзя допустить существование в нем хотя бы одного человека, не ведающего, что такое гражданская доблесть». Столь же близки ему мысли участвующего в диалоге Исократа о том, что гражданская доблесть не может не опираться па знание философии, или высказываемое участниками диалога убеждение, что нет блаженной жизни без знания истины. Возможно, перевод «Протагора» действительно сделан в годы учения, упомянутые мысли относятся к основным положениям учения Академии и бесспорно усвоены Цицероном в молодости, но как тесно связаны они с идеями «Тускулан» и «О пределах»! Что касается «Тимея», Цицерон прямо говорит, что перевод выполнен после завершения работы над «Учением академиков».