Читаем Цицерон полностью

Такой характер римского политического менталитета подтверждается всем, что нам известно о мышлении и эмоциональных склонностях людей того времени. Сохранение dignitas было главным предметом забот Цезаря и Помпея; яростная, осложненная бесчисленными беззакониями борьба за магистратуры, начиная от триумвирата и кончая интригами и сделками Антония, Пизона, Габиния, Аппия Клавдия, имела одну цель — материальное обеспечение otium. В принципе, к тому же стремились и ветераны — ценой походов хотели они обеспечить себе земельные наделы как залог мирной и спокойной жизни. Весь Рим, в сущности, мечтал о мире, и мечта эта родилась не только как реакция на ужасы гражданской войны, она росла из постоянной привязанности народа к сельской жизни. Цицерон с детства воспринял этот строй мыслей и чувств и всю жизнь работал над тем, чтобы претворить идеал мирной жизни в действительность. Мы видели, что любовь к миру и отвращение к насилию как средству управления определили с самого начала его позицию, характер его общественной деятельности. Формула concordia ordinum, из которой он всегда старался исходить, означала для него согласие стремлений и деятельности всех групп, занимавших определенное место и игравших определенную роль в социально-политической структуре республики. Формула эта была для Цицерона не простым словосочетанием, но и не исчерпывалась своим эмоциональным содержанием, она означала установление равновесия между силами, которые все вместе могли обеспечить нормальный ход общественного развития.

Цицерону казалось, что идеал его был близок к осуществлению в конце предшествующего столетия, и именно поэтому, сначала интуитивно, а затем по зрелом размышлении. он отнес время действия диалога «О государстве» к 129 году до н. э., незадолго до внезапной смерти Сципиона Эмнлиана, когда Гракхи своими дерзновенными законами нарушили мирную жизнь общины. Некоторое время Цицерон колебался, не отвести ли в диалоге место более поздним событиям, чтобы не замыкаться в эпохе столь отдаленной и уже как бы ставшей мифом. Не лучше ли вывести в диалоге себя самого или, может быть, брата Квинта? В конце концов автор выбрал нечто среднее: Рутилий Руф — подлинный участник диалога, составляющего содержание трактата, жил в изгнании в Смирне и там беседовал с Цицероном; автор пересказывает этот разговор. Книга снабжена предисловием, где Цицерон говорит о политических событиях, которых был участником, и пытается определить свое особое место в развитии римского государства и античной философии. Цицерон вводит в книгу чисто римскую ноту: ни один философ из рассуждавших до него о политике никогда не занимался ею практически, ни разу в жизни не отправлял магистратуры. Так обстояло дело с платониками и эпикурейцами, даже со стоиками — кое-кто из них, правда, бывал советником при правителе. В то же время подлинные государственные деятели, как ни были они славны своими делами, не умели теоретически осмыслить и описать свой опыт. Цицерон — первый, кто может писать, исходя не из теоретических предпосылок, а из живой политической реальности. Отсюда — важная особенность диалога Цицерона, его отличие от одноименного сочинения Платона: он не пытается сконструировать некоторую новую систему, какой была идеальная гражданская община Платона; он описывает «Ромулов град» и прослеживает его историческое развитие.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии