Цирк в пространстве культуры

Выше было замечено, что наездники и дрессировщики лошадей перед публикой часто обращались со своими животными так, как если бы те были их любовными партнерами. По существу, такая ситуация реализуется в цирке довольно часто. В уже упоминавшемся фильме «Воды слонам!» «влюбленный» в слониху Роузи подолгу любуется ею, словно своей невестой; примечательно, что Роберт Паттинсон, сыгравший в этом фильме роль Якоба, был и сам совершенно очарован исполнявшей роль Роузи слонихой. Поль Буиссак в книге «Цирк и культура» публикует фотографию целующейся пары: медведь, целуя в губы молодую женщину, свою дрессировщицу[183], обнимает ее за плечи обеими лапами, а она, в свою очередь, подается к нему всем телом. Искусство фотографии, остановившее цирковое мгновение, усиливает эротику сцены. В современном цирке Пробст укротительница Кармен Цандер во время представления всегда дарит одному из бенгальских тигров долгий поцелуй, фотографии которого охотно включаются в рекламные афиши. Эротическая семантика присутствует и в сцене из фильма «Укротительница тигров», где Лена (ее играет Людмила Касаткина) «приходит на свидание» к тиграм. Один из самых выразительных эпизодов подобного рода присутствует в рассказе Куприна «Блондель»:

Под звуки марша Блондель вошел на арену, и вся публика охнула, как один человек, от удивления.

Блондель оказался… голым. На нем ничего не было, кроме замшевых туфелек и зеленого Адамова листка ниже пояса, в руке же он держал зеленую оливковую ветку в половину метра длиною. Звери встретили его молчанием, когда он входил в клетку, запирая ее за собою. По-видимому, они были поражены больше, чем публика, костюмом нового укротителя и его сверхъестественным спокойствием. Он неторопливо обходил большую клетку, переходя от зверя к зверю. Очевидно, он узнавал в них воспитание и дрессинг Гагенбека из Гамбурга, потому что порою на тревожные взгляды и движения их ласково говорил по-немецки. Молодой крупный азиатский лев рыкнул на Блонделя не злобно, но чересчур громко, так что в конюшнях тревожно забились и затопали лошади. Блондель отеческим жестом обвил вокруг звериной морды свою волшебную зеленую ветвь и сказал воркующим, приветливым голосом: «О мейн кинд. Браво, шон, браво, шон». И лев, умолкнув, тяжело пошел следом за ногами Блонделя, как приказчик за строгим хозяином[184].

Эдвин Хенри Лэндсир. «Исаак ван Амбург и его звери», 1839 г.

С одной стороны, обнаженный артист оказывается в равных позициях с дикими зверями, а его лишенное одежды тело уподобляется незащищенному телу животного[185]. С другой стороны, обнажение приобретает эротическую семантику благодаря любовному жесту и любовному приветствию.

Интересно, что художник викторианской эпохи Эдвин Хенри Лэндсир переносил в мир животных значительные исторические события (например, в картине «Александр и Диоген»). Им же была создана картина «Исаак ван Амбург и его звери», на которой современник художника, известный укротитель ван Амбург, изображен в клетке почти в обнимку с дикими животными и барашком. Решетка – граница, отделяющая артиста от зрителей. Кроме евангельского подтекста «и лев возляжет с ягненком» при взгляде на картину возникает впечатление, что человек и животные обращают свой взор на некий решетчатый экран, заполненный фигурами людей. Таким образом, именно зрители, среди которых, между прочим, не раз бывала и сама королева Виктория, фактически оказываются «по ту сторону», «за решеткой». Артист же, словно вознесясь над мирской суетой, безмятежно возлежит в окружении своих друзей.