Цирк приехал!

Схватив рогатину, он прижал ею голову змеи к полу. Удав яростно зашипел и вытолкнул из пасти одеяло. Великан отбросил в сторону рогатину, схватил удава обеими ручищами за шею и навалился на него туловищем. Огромной пружиной вылезало из ящика все в коричневых пятнах скользкое тело змеи. Все, кроме ребят и ветеринара, обхватили удава руками и тоже навалились на него. Но удав продолжал медленно вылезать из ящика. Дядя Проня позвал на подмогу доктора. Змея шипела и злилась, пытаясь сбросить людей.

— Так мы долго не выдержим, Проня, — сказал дядя Донат. — Надо посылать за подмогой!

— А ну-ка, ребята, быстро летите в цирк! Только на директора не напоритесь!

Но ребятам никуда лететь не пришлось. В комнату ворвался взбешенный директор, Нонна и Глеб Андреевич.

Директор закричал!

— Скрыть от меня решили! На квартиру перенесли. Моего удава! Мое сокровище! Жулики! Обманщики! Ни на минуту отлучиться нельзя! Рассказывай без утайки, как все случилось.

Дядя Проня рассказал все по порядку.

— А дальше что? — сухо спросил у великана Али-Индус.

— А что дальше? Стал я удава в ящик перекладывать, а он на Буяна как кинется! Ещё минута, и задушил бы лошадь… Я на помощь вместе с ребятами. Тут он и дал нам жизни! То ли рану я ему задел ненароком, то ли блажь ему ударила в голову. Поди пойми его!

— А должен понимать, — снова напустился директор на дядю Проню. — Вот когда выкупишь его, будет он твоей собственностью, делай что хочешь, а пока животное ещё мое…

— Да будет вам мораль читать, — не вытерпел дядя Донат. — Помогите лучше!

Али-Индус даже не повернул головы:

— Я думаю, придется Глебу Андреевичу немедля бежать заказывать для тебя гроб. «Живого мертвеца» пустим, если с удавом выступать будет нельзя. И Шурке придется завтра отработать.

Дядя Проня помрачнел:

— Шурку работать ни за что не пущу! А «мертвеца» отработаю, раз надо…

— Нет! — со слезами в голосе крикнул Сандро. — Нет! Я завтра отработаю. Не надо «мертвец». Забыли, что в последний раз было с дядькой?

— На этот раз поменьше полежит. Часок, и всё. Сорвется премьера без аттракциона. Твой номер хоть и хороший, аттракциона не заменит! — ответил директор.

— Нет! Не надо «мертвец»! Не надо!

— Не лезь в разговоры! — оборвал мальчика великан. — Послушаем доктора, может, и не придется работать «мертвеца». До завтрева времени много…

— Выступать с ним нельзя, конечно… — сказал ветеринар.

Глеб Андреевич предложил:

— Давайте раны заклеим пластырем, а я пластырь разрисую под змеиную кожу. Человек рядом встанет — ничего не заметит.

— Ни в коем случае, — сказал ветеринар. — Нельзя вашу гадину тревожить в таком состоянии. Вы ручаетесь, что она не задушит завтра того, кто с ней попробует бороться? Сейчас с трудом удерживаете удава. А вас вон сколько…

Удав, словно в подтверждение слов доктора, неожиданно резко дернулся. Все, даже директор, кинулись к нему.

— Видали, что вытворяет! А вы — бороться… Дней двадцать нельзя его трогать. Ой, да у него и губа рассечена!

Артисты переглянулись: «Почти месяц… Без аттракциона… Катастрофа…»

— Ну, держите покрепче вашу тварь. Губу зашивать я отказываюсь, хоть убивайте, а на раны швы наложу.

— А как же быть с губой? — спросил Али-Индус.

— Я вам йоду дам, сами намажете.

Бледный от волнения, ветеринар открыл бутылочку, и сразу запахло эфиром. Доктор вылил лекарство прямо в рану, на обнаженные мышцы змеи. Удав громко зашипел. Голова его, которую крепко прижимал коленом дядя Проня, казалась игрушечной, картонной маской. Глаза змеи не двигались.

— Он совсем плохо видит! — шепнул ребятам Сандро.

— Неужели ослеп? — испугался Борька.

— Нет! Все удавы видят плохо. А язык у них чувствительный.

— А сколько дней удав без пищи может прожить?

— Три-четыре месяца обходится без вода и без кролик.

— А ты видел, как удав ест? — не отставал Борька. — Правда, что кролик сам лезет удаву в пасть?

— Сказка! Бывает, силком удава не заставишь кролик съесть. Иногда кролик по удав скачет, а тот лежит как мертвый. Понятно, да? Надоест удаву лежать, он языком кролик ощупает, потом задушит, да так осторожно, что косточки цел останутся — чтобы не пораниться. Только потом начинает есть: сам себя, как чулок, натягивает на кролик. Как раскроет пасть во всю ширь! А в ней почти сто зубов!

— И человека задушить может? — с ужасом спросила Нина.

— Зачем человек! Бык запросто душит. Недаром удав всякий зверь боится. Даже слон.

Борька и Нина со страхом смотрели на чудовище. Ветеринар засыпал в рану какой-то белый порошок, вытащил из блюдца с прозрачной жидкостью толстые нитки и, выбрав одну из них, стал вдевать её в ушко серповидной иглы.

— Отрежьте, пожалуйста! — попросил он ребят. Борька и Нина со страхом подошли к табуретке. Нина чувствовала, как дрожат её руки. Взяв ножницы, она отрезала нитку. Ветеринар, с трудом протыкая кожу, накладывал швы. Удав вдруг зашипел и так рванулся, что директор, державший его за хвост, отлетел в сторону, на ящик с Минькой. Затрещала фанера. Мангуст проскользнул в дыру и метнулся к змее.

— Наверх, наверх, выше удава поднимайте! — крикнул, вскакивая, дядя Проня. — Прокусит сейчас!