Цирк приехал!

— Глеб Андреевич-то? Работает. Замещает директор. Родственник ему приходится. Помогает ему в иллюзионном номере. За реклама следит. За паноптикум. Ремонт маленький делает. Он на все руки мастер. А как рисует, ты бы посмотрел! Как лепит! Куда мне!

Нина спросила очень серьезно:

— А почему ты в частном цирке работаешь? Почему, как и борцы, в государственный цирк не перешел?

Сандро помрачнел:

— Сложный дело. Кругляков Глеб Андреевич правый рука директора. Никуда не уйдет. Вонави тоже: он много денег хозяину задолжал. Удав хочет выкупить. А удав знаешь сколько стоит? И я, конечно, без Вонави никуда не пойду. Где Вонави — там я! Артисты другие тоже вряд ли уйдут: хозяин всех очень запугал. Понятно, да? Говорит: в ЦУГЦ плохо будет. Свободы никакой нет. Посылают не туда, куда сам хочешь. По плану. Чиновники, говорит, управляют цирками, а не артисты.

— Я бы никогда у частника работать не стала. Ушла бы! — сказала Нина.

— Ишь какой смелый! — рассмеялся Сандро. — А из-за крыс визжала!

— Сам бы небось завизжал, если бы таких здоровых увидел!

— «Завизжал»! Тоже сказала. Я даже хохочу, даю честный слово!

— А почему этот боролыцик в маске борется? — спросил Борька.

Сандро не успел ответить. С Минькой стало твориться что-то невообразимое. Он стрелой выскочил из клетки, остановился посреди комнаты, принюхался, засопел, завертел носом во все стороны, ощетинился и стал вдвое больше. Потом бросился к двери и отчаянно зацарапался в неё.

— Наконец-то почувствовал! Крысы выскочили! Откройте скорее дверь! — обрадовался Сандро.

Нина открыла дверь и выглянула в коридор.

— Назад, девочка, назад! — крикнул из конца коридора дядя Проня.

Нина отступила в комнату. А Минька злобно зафыркал и выскользнул за дверь.

— На место, Минька! На место! — приказал великан. Но Минька и не думал слушаться. Он совершенно взбесился.

— Убери ты его, Василек! — попросил кого-то великан.

В коридоре поднялась возня. В комнату, крепко прижимая к груди возбужденного Миньку, вбежал Василии Тихонович. Мангуст извивался, злобно сопел, пытался вырваться. Василий Тихонович еле доволок его до клетки. Рванувшись, Минька укусил лилипута за палец, тот вскрикнул и выпустил его. Мангуст грохнулся на спину, перевернулся, вскочил и молнией метнулся в коридор. Василий Тихонович — за ним.

— Плетка, плетка возьми! — крикнул Сандро Борьке. Схватив плетку, Борька и Нина бросились на помощь.

В конце коридора копошились люди, пытаясь протолкнуть через дверь тяжелый ящик.

Минька путался под ногами и, дрожа от гнева, высоко подпрыгивал, пытаясь ухватить зубами ящик. Увидев плетку, он прижался к стене.

— Минька, на место! — гаркнул дядя Проня. Борька потряс плеткой у Минькиного носа. Мангуст убежал в комнату, Василий Тихонович и ребята — за ним.

— Минька, на место! В клетку! — сердито закричал с постели Сандро.

Зверек съежился и проскользнул в клетку. Борька поспешно задвинул засов.

— Что случилось? — спросил встревоженный Сандро.

— Не говори, Шурка, беда! — ответил запыхавшийся Василий Тихонович. — Удав поранился. Операцию будут делать.

— Здесь?

— В цирке опасно. Чего доброго, директор увидит. Или Глеб Андреевич.

На пороге, сгибаясь под тяжестью ящика, появились четверо: великан, дядя Донат с партнерами. Они опустили ящик на пол. Из него донесся приглушенный стук и шипение. Минька снова начал бесноваться в своей клетке.

— Тихо ты! — прикрикнул великан и ударил по решетке.

Василий Тихонович внес из коридора длинную палку с рогатиной на конце.

— Стол в сторону! Ящик на его место! — командовал дядя Проня.

Заметив сверток с завтраком, он укоризненно покачал головой и недовольно сказал Сандро:

— Так и не ел ничего весь день? Эх, Шурка, Шурка…

— Мы вам не помешаем? — спросила Нина.

— Нет, нет. Только в сторонку отойдите. Вон рядышком с Шуркой на стул садитесь. А табуретку доктору отдадим. Где он запропастился?

— Я здесь, — раздался голос, и в комнату вошел уже знакомый Борьке и Нине ветеринар.

Вид у него был растерянный.

— Располагайтесь! — указал дядя Проня на табуретку.

Ветеринар открыл чемоданчик и стал раскладывать свое медицинское хозяйство.

— Ну что ж, Донат, приступим? — сказал дядя Проня лысому клоуну. — Дай мне рушник, что ли… — кивнул великан на полотенце, висящее на спинке его кровати. — А вы все по моему сигналу открывайте ящик. Осторожно только.

— Рушник, пожалуй, будет тонковат, — сказал клоун. — Лучше одеяло.

— Верно! — согласился дядя Проня, взял одеяло и скомкал его в правой руке.

Из ящика продолжали раздаваться удары. Они становились все сильнее и сильнее.

Дядя Проня поправил в руке одеяло и скомандовал:

— Ну, ребятушки, внимание. Поднимайте крышку! Стоило, однако, открыть запор и чуть дотронуться до крышки, как в неё со страшной силой ударило изнутри.

Крышка, стукнувшись о стенку, прихлопнула ящик. В неё опять ударило снизу…

С угрожающим шипением удав ринулся прямо на дядю Проню. Он отпрянул в сторону и сунул одеяло прямо в пасть змеи. Удав с яростью вцепился в него зубами.

— Рогатину, рогатину скорее! Проглотит! — крикнул Василию Тихоновичу дядя Проня.