Циклоп и нимфа

– Плохо слушал меня на семинаре, парень. В критической ситуации, когда обстоятельства против, охрана погибает, защищая клиента, – произнес Дроздов. – Главное правило работы. Я волосу не дам упасть с ее головы, поняли? С нами со всеми – со мной, с Саввой и с другими, такими как мы, давно уже покончено. Кто этого еще не понял из нас, тот поймет в ближайшие три-четыре года. Мы – уже ничто. Балласт. А она… она должна жить. И жить счастливо. Так, как она хочет – в достатке, в комфорте до конца своих дней.

– Гала только что на наших глазах отказалась от вас! – воскликнула Катя. – Предала вас! Из трусости! Из подлости предала! Вы собой готовы пожертвовать, вы убили человека ради нее – своего друга, своего работодателя, а она бросила вас! Она никогда, никогда вас не любила!

– Савва сам бы собой пожертвовал, коснись это Макара. А я пожертвовал им ради нее. Выбор был невелик – либо она, либо он. Если бы в клинике сделали анализы и нашли следы яда, Савва все понял бы. Он же был умный человек, опытный, столько работал в госструктурах. Он бы все понял сразу. И он бы никогда не подумал, что это Макар сделал или Меланья, – Дроздов печально усмехнулся. – Он бы никогда не подумал на меня. Не подумал бы на Ларису. Остальные не в счет. Он бы сразу связал все нитки: оставалась только она – Гала. Он бы уничтожил ее. Не простил бы ей. После того как его предали самого, он все мог простить, только не предательство близкого, любимого человека. Он не просто бы все у нее отобрал, он бы ее убил… я знал его лучше других. Мне пришлось сделать свой выбор. Поверьте, это было непросто. Но я отвечу.

Повисла горестная пауза.

– А что до нее… – вздохнув, произнес наконец Дроздов. – Я от нее все приму. Даже это. Трусость. Безразличие. Она молодая. У нее вся жизнь впереди. А я… если я люблю – какое тебе дело?

По тому, как он это произнес, Катя поняла, что пощады им не будет. Но она все же попыталась достучаться – напоследок.

– Вы возьмете все на себя, вы пожертвуете собой. Но и без вашей жертвы она и так отделалась бы сравнительно легко – потому что главной фигуранткой на суде будет Меланья! Не ухудшайте ситуации, не трогайте нас! Это же дело об отравлении. Нужны либо железные доказательства, либо признание, а она…

– На суде? – Дроздов словно бы задумался. – Я лично против вас ничего не имею. Вы оба мне даже симпатичны. Но есть железное правило – охрана зачищает все до конца. Я не могу позволить вам жить и что-то болтать. Даже если вы промолчите сейчас в полиции и не расскажете Макару о ней, потом, в будущем, может возникнуть соблазн шантажировать ее. Допустить этого я не могу. А суд? Вы хотите суда надо мной? Может, и наручники на меня сейчас наденете?

Он протянул руки вперед. И Катя шагнула к нему. Но в этот миг Мамонтов оказался впереди нее, заслоняя собой от Дроздова.

Все дальнейшее заняло минуты две – не больше. Это только в боевиках ведут сражения по полчаса, вышибая друг другом окна и двери. А здесь все были профи. И знали, как убивать быстро.

Они сошлись почти вплотную в кумитэ-спарринге. Дроздов нанес Мамонтову два молниеносных удара кулаками в грудь, и тот заблокировал их, но пропустил самый страшный, неожиданный удар – Дроздов в прыжке повернулся вокруг своей оси и ударил – коротко и страшно Мамонтова ногой в печень. Мамонтов сшиб плечом Катю с ног. Отлетел к стене. Катя упала, ударившись об тренажер спиной и затылком.

Один его удар, и мы как кегли… повалились как кегли…

Она беспомощно всплескивала руками, пытаясь за что-то уцепиться и встать, хватала ртом воздух. Из глаз летели искры…

Мамонтов, держась за бок, поднялся на ноги.

– Ты воин, будешь сражаться, – сказал Циклоп. – Только все это напрасно. Лишние мучения тебе. Не сопротивлялись бы, убил бы быстро. И постарался б без боли.

Мамонтов бросился на него. Удар – ребром ладони в горло – Дроздов парировал его и ударил в горло Мамонтова сам – снова два молниеносных удара ребром ладони и локтем. Тот заблокировал. И через секунду получил еще один страшный удар – на этот раз в солнечное сплетение. Он подставил руку для блокировки. Но удар Дроздова был такой силы, что кость хрустнула – Катя с содроганием слышала этот хруст.

Когда ломают кости… когда убивают…

Левая рука Мамонтова повисла как плеть. От дикой боли он не смог сгруппироваться. Он открылся противнику, и тот моментально воспользовался этой оплошностью

В прыжке подбросил себя высоко в воздух как пружиной – могучее тело, словно снаряд – высокий боковой удар в прыжке с полного разворота – стопой в область виска. Смертельный…

Уширо Маваши Гери…

Он бы раздробил Мамонтову висок ногой, а может, снес бы ему голову с плеч, но внезапно…