Цикличность

Я вырываю факел из рук воспитателя и с силой втыкаю его ему прямо в лицо. Он кричит и вырывается. Воняет паленым мясом. Ну, ничего, теперь-то мальчишки отомщены! Этот гад будет долго мучиться, если выживет.

16. Роккар

«Хворь, что прокатилась по землям востока – одна из самых страшных эпидемий за все то время, что существуют летописи. Зараженный первые дни не испытывает никаких физических мук, он лишь чувствует постоянную усталость и обильно потеет. Такими же симптомами сопровождается обычная пустынная лихорадка, что проходит сама через неделю-другую. Посему все те люди, кого поразила Хворь, сначала не придавали этому никакого значения и неумышленно разносили болезнь среди людей. На третий-четвертый день у человека начинается жар, настолько сильный, что он впадает в беспамятство, у многих открывается кровохарканье. Ни есть, ни пить больной уже не может. На седьмой день с начала болезни тело человека начинают покрывать нарывы, если их вскрывать начинается истечение гноя. В первые месяцы Хвори местные врачеватели вскрывали эти воспаления, думая, что это снимает муки. Позже выяснилось, что жидкость из нарывов крайне заразна. Зачастую на девятый-десятый день человеческое тело сдается и умирает. Те, кто выздоравливают, обычно приходят в сознание на двенадцатый день и полностью оправляются от болезни в течение двух-трех месяцев. Смерть приходит за несчастным, успокаивая его муки в двух случаях из трех».

Уолтер Фейн «Профилактика Хвори».

861 год со дня Возрождения. Металлическая долина.

Металлическая долина всегда была не самым гостеприимным местом. Здесь нет ничего, кроме огромного количества рудников, да шахтерских деревень. Населены они в основном наемными рабочими, которые возвратятся домой по окончанию работы. Очень грязный воздух, всюду забивается пыль. Постоянно гложет нестерпимое ощущение, что здесь люди не живут, а существуют, причем лишь какое-то непродолжительное время. Все временное, непостоянное. Городки рудокопов состоят из наскоро сколоченных, абсолютно одинаковых домов, в которых сменились сотни, если не тысячи поколений рабочих.

Сейчас мы расположились как раз в одном из таких городов. У городка даже не было своего имени, его просто называли двенадцатым городом. Все города в долине имели лишь порядковый номер. После Утейла, на пути в долину лежит еще один маленький город – Периа. Но это не более чем перевалочный пункт, где приходили в норму те люди, что уже окончили свою работу, и готовились к тяжелому труду те, кому только предстояло спуститься в рудники.

Потом, около суток, путник двигался по опасной дороге вглубь долины, пока, наконец, не оказывался в первом городе. Только в ту секунду, путник, которого гарантированно мучала усталость и жажда, мог сказать, что он попал в Металлическую долину.

Он измотан кашлем, хоть его лицо и покрыто тканью. Скорее всего, он уже пеший, так как лошади в Металлической долине долго не живут. И что он видит? Столб. А на нем прибита табличка, на которой написано: «Добро пож…». Продолжения надписи нет. Первый город два раза сгорал дотла, после чего про него просто забыли. Его никто и не думал отстраивать заново. На память о тех временах осталась лишь эта надпись, которую никто не удосужился сменить.

Двенадцатый город отличался от первого лишь тем, что еще не был полностью заброшен и забыт. В последние годы две из трех шахт, расположенных рядом с ним были истощены и люди потянулись в другие города, продолжать свою работу. В двенадцатом городе остались только те, кто после опустошения последней шахты выполнят контракт и покинут долину навсегда. Людям хотелось расстаться с этим местом, доведя свое дело до конца.

Они вернуться домой богачами. Это правда. Барон Утейла – Деандир XV, который властвовал над Металлической долиной, всегда справедливо рассчитывался с работягами. Его здесь так любили, что даже Столица не лезла в местные дела, вверив все его мозолистым рукам.

За пару лет работы в шахтах, средний работяга зарабатывал себе на дом в Столице. Или на небольшую благоденствующую ферму где-то на юге. Только вот здоровье его уже было подорвано навсегда. Все кто жил в долине, уже никогда не излечатся от кашля, их легкие заполнены вездесущей черной пылью. Еда здесь бедна, и вся ввезена извне, посему, чем дальше ты от Периа, тем скуднее твой рацион, что непременно скажется на твоем здоровье в будущем.

Женщин в долине практически нет. А те, что есть, живут в Перия. Однако пообщаться с ними так, чтобы кошель при этом не стал легче, было просто невозможно. Семьи шахтеров оставались дома и ждали своих кормильцев с полными сумами. Правда некоторые семьи, не имея ничего за душой, дожидались своих мужчин в Периа, и как только кормилец возвращался с промысла, они уезжали как можно дальше от долины и города. Те, кому не повезло, и некуда было больше идти: калеки, вдовы и сироты так и оставались в Периа навсегда, они становились невзрачными тенями и тихо умирали в одиночестве.