Цикличность

Ближайшим крупным городом был Харрес. Город-склад, как его называли солдаты из Митарра. Все дороги севера идут через Харрес. Там я смогу какое-то время передохнуть, пополнить запасы и отправлюсь в Митарр с каким-нибудь попутным караваном. К этому времени дорога через перевал подсохнет, и я без труда спущусь с гор.

И что же получается? Неделя пути и мы расстанемся. Исан обрадуется. Ребята из отряда расстроятся. Но все пойдет своим чередом. Так, как должно.

Следующим утром мы тронулись в путь. И к обеду спустились с плато в небольшую долину со всех сторон окруженную лесами и невысокими холмами. Места здесь были куда более людными. Но крупные поселения расположены севернее, за Харресом, где местность ровнее и климат чуть мягче. Харрес – своеобразные ворота на границе северных долин. К югу от него только Митарр и маленькие деревни. А севернее целая россыпь городов. Есть даже старая дорога к Утейла, что стоит подле Металлической долины. Хотя это большой крюк по плохо проходимым местам. Эта дорога утратила свое значение вместе с утратой суверенитета севером, сейчас по ней практически не ходят.

Так или иначе, даже здесь, между Харресом и Митарром, людское присутствие уже ощущалось на каждом шагу. Вчера мы впервые с тех пор, как начали восхождение на горы, встретили полноценный караван. Разношерстная колонна тихонько шла нам навстречу. Путники везли в Митарр соленья и прочие съестные заготовки. Они рассчитывали хорошо их продать. На торжество в городе обычно уничтожают все долговременные запасы, а потом, в начале весны, вынуждены экономить. Этим и стараются воспользоваться самые первые караваны, идущие на юг.

После встречи с караваном отряд продолжил свой путь по дороге через долину. Ветер практически стих, и солдаты разглядели вдалеке от дороги тонкие струйки белого дыма. Люди в маленькой деревне, стоявшей в некотором отдалении от дороги, продолжали свою размеренную жизнь.

Со стороны деревни по всей долине разнесся лай своры собак. Верно, кто-то выбрался на прогулку. И теперь вся округа слышит радостный лай, наконец, выпущенных порезвиться собак. Однако мне это почему-то напомнило ту ночь, когда высох учитель. Трудно описать то безумие, что творилось в Митарре словами. И, видимо, теперь лай собак для меня всегда будет ассоциироваться с тем сумасшествием.

– Что ты почувствовал? – спросил я неожиданно у Исана. Напомню, после той беседы на хребте мы не общались.

– Когда? – удивился чудотворец.

– Когда умер учитель.

– Я чуть сума не сошел. Я же пришел с ним поговорить, только преступил порог и тут случилось…

– А что ты при этом видел?

– Не знаю, как и описать. Помнишь свою жизнь в Терриале? Собери все невзгоды той поры и прочувствуй их все разом. Неудивительно, что люди сжигали свои собственные дома в ту ночь. Все, что так хотелось забыть, проживаешь еще раз. И я не буду юлить и врать, я много сделал того, о чем неприятно вспоминать. И все это всплыло в ту ночь. Непросто вспоминать свои неудачи и сотворенное зло. А пережить их еще раз, да все вместе… – Исан съежился в седле при воспоминаниях о той ночи. Его усы вздыбились.

– Почему это случилось именно с учителем?

– Если бы я знал, парень!? Теперь, у меня наверняка буду проблемы с судьями из-за всего этого. Вызовут в Секретариат, будут допрашивать. Как только за перевал вернемся, сразу вызовут к себе, не сомневайся. – Исан расстроено покачал головой.

– Плевать.

– Ты просто не был в Секретариате. – Исан укоризненно посмотрел на меня.

– А я вот ничего не почувствовал. Вообще ничего. Неужели я в жизни не сделал ничего дурного?

– Не понял. Что значит «вообще ничего»? – Исан отбросил свой снисходительный тон.

– Я был с Иррес. Мы уединились в комнате под крышей и… В общем, внезапно завыли собаки. У Иррес вдруг закатились глаза, ртом пошла пена. В эту секунду раздался жуткий рев, будто весь город одновременно закричал. Все животные начали истошно вопить. Я выбежал на улицу, и сразу увидел эти жуткие вещи. Люди выпрыгивали прямо из окон, кто-то катался по земле и кричал. На меня набросилась старуха, она смеялась, как умалишенная, она истерзала лицо собственными ногтями.

– И ты ничего не чувствовал? – он сказал эту фразу по слогам.

– Ничего, несколько секунд я думал, что весь город сошел с ума кроме, меня. Но потом…

– Потом? – Исан нетерпеливо .

– Потом я увидел мальчика, который бежал по улице и звал на помощь.

– Что? – Исан так резко осадил лошадь, что та едва не оскользнулась.

– Мальчик-подросток, лет пятнадцати. – От такой реакции я даже немного сбился. – Он кричал, звал кого-то. Судя по говору, он тоже с запада, как и я. При этом мальчик был просто напуган, он вовсе не выглядел спятившим.

– Да-да. Хорошо. Что было дальше?

– Я спрятал его в доме Веллеса. Там мы относительно благополучно переждали ту ночь, после чего утром я проводил его домой. Родители парня, как он сказал приемные, к тому моменту пришли в норму, для них ночь прошла почти без последствий. Правда, отец мальчика зачем-то зарезал их единственную клячу, сам потом не мог объяснить зачем…