Цикличность

А, тем временем, человечество встает на ноги и начинается новая эра. Эра покоя. Напуганные последствиями своих собственных действий, люди отказываются от конфликтов. А заодно отказываются и от прогресса. Они становятся ленивыми, неповоротливыми и единственное что их заботит это то, чтобы их никто не трогал. Несколько поколений проживают без войн и каких-либо потрясений. Благоденствие делает людей черствыми и глухими. В это время в идеальный мир попадают единицы, те, кто посмел пойти наперекор ленивому течению жизни, и за это пострадал.

– И в этот момент вы возвращаетесь? – спросил я. В эту секунду особо сильный порыв ветра налетел на здание церкви, еще несколько свечей потухли, оставив лишь тлеющие огоньки.

– Думаете, мы сами этого хотим? – Я почувствовал на своем плече холодное прикосновение. – Когда-то давно Мирра уговорила нас дать вам шанс. И знаете что произошло? Вы медленно выродились и деградировали. Пустая земля хранила в себе лишь останки былых событий, а оставшиеся в живых люди не смели думать о чем-то кроме телесных потребностей. Человек перестал быть человеком. Это дорога привела нас в тупик. Человек может чего-то добиваться только тогда, когда ему что-то противостоит. Благополучие привязывает его к этому миру, он теряет инициативу.

– И, чтобы этого не произошло, вы вносите свою лепту?

– Да, мы вынуждены это сделать. Мы слишком любим вас. И мы должны разрушить этот мир до основания, чтобы все началось с самого начала, чтобы у вас появился шанс выбраться. Это высшее проявление любви. Но я не рассчитываю, что вы поймете нас прямо сейчас. Любовь, для нас с вами одинаковое понятие, только вот в ее проявлении мы слишком разнимся.

– Наш мир достиг предела? Мы благоденствуем?

– Этот мир давно остановился. Далекие земли, которые вы и не можете себе представить опустели. Кроме вашей Страны, что не так давно, по меркам истории, основана чудотворцами, в мире не осталось государств. Войны должны были сплавить людей в одном котле. Объединить их. Но вместо этого жизнь на задворках того мира, что знаком вам представляет собой животное существование. Есть отдельные города, есть даже маленькие подобия княжеств. Но и им недолго осталось.

– Но чудотворцы не достигли предела! Орден планирует интервенцию на юг, в земли баронов. Когда Лимфис перейдет во владения Столицы, мы сможем, наконец, наладить экспедиции через Граничное море. С помощью чудес это вполне возможно свершить.

– Вы идеалист. Такой же, как Петерсон.

– Смерть Петерсона не повлияет на эти планы.

– Его убили вовсе не для того, чтобы следовать его планам.

– Он умер вследствие несчастного случая.

– Он был убит, потому что был единственным, кто стремился к непознанному. Последним человеком, что мешал благоденствию.

– В Ордене осталось немало достойных людей.

– Вот как? А знаете ли вы о том, что Совет Братства ждет скорая расправа?

– Это бред.

– Вовсе нет. Нынешней верхушке Ордена Чудотворцев вполне достаточно того мира, что у них уже есть. Прямо сейчас они заняты тем, что собираются упразднить Братство, чтобы больше никто не напоминал им об Идеальном мире, или как вы говорите о Кошмаре.

– Чушь!

– Вы знали, что Хенлан Мидир мертв? – сказал вдруг Деандир.

– Верховный слуга хартии?

– Да. Он умер три месяца назад от болезни сердца, ему едва стукнуло сорок восемь. Загадочно.

– Случайность.

– Знаком ли вам Ливан Бемедхи?

– Это правая рука Килгора, верховного судьи.

– Его тоже внезапно постигла болезнь.

– Совпадение.

– Таблира, покажите ему…

Женщина нехотя приподняла подол мантии. Ее левая нога напоминала разделанную тушу животного, собранную заново. Нога была перебинтована в тех местах, что плохо заживали. Повязки напитались кровью, кое-где проступил гной.

– Благодаря этому покушению она и примкнула к нам. – Сказал Деандир.

– Так вы же сами его и подстроили!

– Думаете, она все не проверила? Думаете, главный клирик не сумела найти авторов неудачного покушения? Вы серьезно?

– Мой друг. – Прервал Деандира Ольберт. – Скажу кратко. Вся надежда этого мира строилась на чудотворцах, они еще могли спасти этот мир. Поэтому мы выжидали, дав вам время. Но, в тот момент, когда первая капля яда попала в вечернюю трапезу Петерсона, мы поняли, что цикл окончен. Те, кто ныне главенствует в Ордене, остановили объединение, перевели все свои властные порывы на внутреннюю борьбу. Если мы не вмешаемся, то через сотню лет Столица утратит контроль над западом и востоком, а затем снова вспомнит свои обиды север. И в той междоусобице погаснет последняя искорка этого мира. Ибо у людей уже не останется причин, чтобы объединиться. У нас появилась надежда в тот день, когда Генри Людвик погиб под руинами южного замка. Но, вот Ульф Петерсон «ударился головой о слишком низкий дверной проем». А ведь это был последний человек, который понимал, что смысл существования его вида в постоянной экспансии. После него наступил упадок, и мы принялись выполнять свою скорбную повинность.