Читаем Церкви и всадники. Романские храмы Пуату и их заказчики полностью

Предполагать заботу церкви-патрона о перестройке храма вполне оправданно: в череде разобранных выше случаев мы встречаем несколько подобных примеров, причем аббат или епископ мог принять в этом личное деятельное участие (так поступали аббаты Одон Клюнийский, Бернард Клервоский, епископ Бернвард Хильдесхаймский). В случае Сент-Илер и монастыря Сен-Жан д’Анжели имеется дополнительный резон для такого предположения – монахи Сен-Жан д’Анжели занимались перестройкой подчиненных церквей, более того, именно с такой целью некоторые церкви передавались монастырю (и это наилучшим образом подтверждает версию А. Чериковер). Первый этап перестройки был начат сразу после передачи церкви, которая к тому же изменила свой статус, став приоратом. Такая трансформация в любом случае требовала дополнительных сооружений, монашеских келий и клуатра. Вместе с этим, вполне вероятно, монахи перестроили и часть здания церкви. В отношении второй фазы строительства, случившейся через два или три десятилетия (когда был переделан неф и вся западная часть), эта логика уже не прослеживается с такой очевидностью, что, разумеется, не отменяет возможность инициативы аббата и монахов монастыря. Сказанное косвенным образом подтверждают и сведения об аббатах – Аускульфе и Генрихе, первый из них (время его правления совпадает с первым этапом перестройки церкви) с большей вероятностью мог оказаться деятельным созидателем. Таким образом, у нас есть доводы в пользу активного участия церковных заказчиков в перестройке Сент-Илер, но это касается только первого ее этапа.

В случае Сен-Пьер и собора Пуатье можно сказать только то, что у епископа имелся двойной резон обратить внимание на этот храм – как на собственность капитула и как на один из храмов диоцеза. Возможно, что перестройкой его озаботился не сам епископ, а кто-то еще из членов капитула. Однако более по этому поводу здесь сказать нечего. Несомненно, перестройка не могла осуществиться без ведома и той или иной степени участия соборного капитула. Но исходила ли от него инициатива и чем она была продиктована, сказать невозможно. В любом случае строительство нового здания не было связано с изменением статуса церкви, как в случае Сент-Илер: перестройка произошла спустя тридцать – сорок лет после того, как церковь попала в собственность капитула.

Обратимся теперь к светской стороне и рассмотрим подробнее те сведения, которые возможно собрать о мирянах, так или иначе связанных с историей интересующих нас церквей.

<p><emphasis>4.3. Мель: линьяж Мэнго</emphasis></p>

Мирянами, более всего причастными к истории церкви Сент-Илер, были сеньоры замка Мель[351], у стен которого располагался храм.

Замок появился в X в.; он был выстроен графом Пуатье и изначально служил резиденцией виконта[352]. Известен всего один виконт Меля – Аттон, упоминавшийся в хартиях монастырей Сен-Максен и Нуайе в период с 904 по 925 г. Возможно, его назначение было связано с необходимостью контролировать серебряные рудники и действовавший тогда в Меле монетный двор[353]. В X – начале XI в. обитатели замка упоминаются как викарии: по хартиям известны викарии Каделон (988–992 гг.) и Константин (первая половина XI в.)[354].

С середины XI в. и в течение по меньшей мере двух последующих столетий замком владели представители одного рода, где из поколения в поколение старшие сыновья получали имя Мэнго (Maingaud, Maingot); в ряде случаев оно встречается как второе имя или как родовое прозвище младших сыновей: Константин Мэнго, Гийом Мэнго. В течение нескольких поколений Мэнго (по меньшей мере до Мэнго IV, то есть на протяжении XI–XII вв.) были приближенными графов Пуатье, занимая прочные позиции при их дворе[355]. Замок Мель был их фьефом, полученным в держание от графа. Именно члены этой семьи в свое время являлись владельцами церкви Сент-Илер. Мэнго II был женат на Айне Волчице (Lupa), которая получила ее в приданое. Об этом становится известно из дарственной хартии: их сын, Мэнго III, вместе с братьями Константином и Гийомом в 1080 г. подарил церковь монастырю Сен-Жан д’Анжели с согласия и при одобрении еще живой матери и отчима Беральда[356]. Как уже говорилось, буквально вслед за хартией о дарении церкви появляется еще одна, составленная от имени членов той же семьи, а именно Айны и ее мужа Беральда, в пользу Сент-Илер, уже относящейся к монастырю. В церкви или вокруг нее должны были начинаться строительные работы – если не по перестройке самого храма, то по возведению необходимых монастырских помещений. Весьма вероятно, что бывшие владельцы, делая этот дар, принимали во внимание именно нужды церкви, связанные с ее реконструкцией.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура