Церкви и всадники. Романские храмы Пуату и их заказчики

Все доводы за то, что заказчиками могли выступить миряне, касаются исключительно внешнего вида построек. Однако не будем отметать и эту версию, ведь на ряд вопросов, диктуемых произведением, действительно трудно ответить, предполагая заказчиками деятелей церкви. Если перестройка была обусловлена их утилитарным стремлением спасти разрушающиеся здания, почему они оказались столь прихотливо отделаны и необычно украшены? Почему главным изображением церквей, вынесенным на фасад, оказалась монументальная скульптура всадника, не имеющая внятной трактовки, но уж точно не соотносимая ни с Христом, ни со святыми, которым посвящены храмы? В конце концов, вовсе не обязательно рассматривать активность мирян и церковнослужителей как взаимоисключающие факторы – они вполне могли действовать согласованно.

Поэтому рассмотрим для начала имеющуюся информацию как о прелатах, так и о мирянах, которые могли выступить с инициативой по перестройке обоих храмов, и попробуем восстановить возможную логику ситуации. Начнем со служителей церкви.

4.1. Мель: монастырь Сен-Жан д’Анжели

Как уже говорилось, с конца XI в. церковь Сент-Илер в Меле перешла во владение монастыря Сен-Жан д’Анжели. Мель расположен на довольно значительном расстоянии от аббатства (50 км), однако это отдаление все же приемлемо для того, чтобы предположить непосредственное участие аббата и монахов в реконструкции церкви. Судя по сообщениям некоторых хартий, в аббатстве Сен-Жан уделяли немалое внимание перестройке подчиненных церквей: по меньшей мере в двух случаях – в одном светский сеньор, бывший владелец церкви, в другом епископ Сента – передают монастырю обветшавшие или разрушенные церкви специально с тем, чтобы монахи их восстановили[335]. Может быть, при монастыре были собственные монахи-архитекторы, хотя доподлинно об этом ничего не известно.

На одной из капителей хора церкви сохранилась надпись: FACERE ME AIMERICUS ROGAVIT («меня просил сделать Эмери») (илл. 3.10). Надпись не оставляет сомнений в том, что упомянутый Эмери – заказчик или по меньшей мере один из заказчиков церкви. Согласно версии, высказываемой некоторыми исследователями, это имя аббата Сен-Жан д’Анжели[336]. Однако в действительности это маловероятно: известно всего два аббата, носивших такое имя, и оба они жили гораздо раньше времени реконструкции церкви (Эмери I (конец X в.); Эмери II (1012 – до 1038 г.))[337]. С интересующим же нас периодом (конец XI – начало XII в.) могло соотноситься правление трех аббатов: Одона (1060–1086 гг.), Аускульфа (1086–1103 гг.) и Генриха (1104–1131 гг.)[338].

Одон стал аббатом в 1060 г. Аббатство Сен-Жан было реформировано и присоединено к Клюни в начале XI в., и первые аббаты после этого назначались настоятелем Клюни. Но Одон был уже не назначен, а избран капитулом Сен-Жан. После 1060 г. он подписал ряд грамот, касающихся как своего собственного монастыря, так и других – Нотр-Дам в Сенте, Сен-Максен и Монтьернеф в Пуатье, Сен-Сибар в Ангулеме[339]. В 1068 г. Одон присутствовал на церковном соборе в Тулузе, в 1078-м – в Пуатье, а в 1079-м и в 1080-м – на двух соборах в Бордо. В 1077 г. он засвидетельствовал грамоту об основании обители Монтьернеф, заменив отсутствовавшего аббата Клюни[340]; в 1081 г. поставил свою печать под письмом графа Пуатье Ги-Жоффруа Гийома о передаче Клюни монастыря Сент-Этроп в Сенте[341]. Вообще этот аббат был, по всей видимости, весьма близок графу: он выступал свидетелем (возможно, и советчиком) в ряде его важнейших решений, и именно он в 1086 г. дал последнее причастие графу и присутствовал при его кончине в замке Шизе – незадолго до своей собственной смерти. Аббатство во время его правления было образцом порядка и благонравия: папа Урбан II, стремясь упорядочить жизнь монахов в монастыре Сен-Сибар в Ангулеме, предписывал им взять за образец устав аббатства Сен-Жан[342].

Преемник Одона Аускульф ничем особенным в анналах монастыря отмечен не был – его правление было, судя по всему, временем спокойного процветания. Число дарений Сен-Жан д’Анжели за время его аббатства существенно возросло, и, кроме всего прочего, именно при нем две упомянутые выше церкви – Сен-Пьер в Мате и Сен-Пардульт в Кириаке – были переданы аббатству с условием их перестройки[343].