Цена соли

Она остановилась и немного с ним поболтала, справилась об его артрите – она старалась быть такой же любезной, какой Кэрол всегда была с миссис Френч. Что-то их рассмешило, и Терез всё ещё улыбалась, входя в комнату. Потом она увидела герань, и улыбка с её лица сошла.

Она полила герань и поставила её в конец подоконника, где солнце держалось дольше всего. Кончики самых мелких листьев наверху равномерно пожухли. Кэрол купила эту герань для неё в Де-Мойне, перед самой посадкой на самолёт. У них до этого уже погиб плющ в горшке – продавец предупреждал, что это растение прихотливое, но Кэрол всё равно его захотела, – и Терез сомневалась, что герань выживет. Вместе с тем пёстрая коллекция растений миссис Купер пышно произрастала в эркере.

«Я хожу и хожу по городу, – писала она Кэрол, – но если бы только я могла идти всё время в одном направлении – на восток – и в конце концов прийти к тебе. Когда ты сможешь приехать, Кэрол? Или мне приехать к тебе? Я совершенно не в состоянии так долго оставаться без тебя…»

Она получила ответ на следующее утро. Чек выпорхнул из письма Кэрол на пол в коридоре миссис Купер. Чек был на двести пятьдесят долларов. В письме – длинные петли выведены более размашисто и с меньшим нажимом, поперечная черта в «т» протянута во всю длину слова – говорилось, что Кэрол никак не сможет прилететь в ближайшие две недели, да и неизвестно, сможет ли вообще. Чек был для её перелёта обратно в Нью-Йорк и переправки машины на восток.

«Мне будет спокойнее, если ты полетишь самолётом. Возвращайся прямо сейчас и не жди», – говорилось в последнем абзаце.

Кэрол писала письмо в спешке, урвав для этого, вероятно, минутку, но в нём ещё была холодность, которая потрясла Терез. Она вышла на улицу, добрела, как во сне, до угла и всё-таки бросила написанное накануне вечером письмо в почтовый ящик – увесистый конверт с тремя марками авиапочты. Возможно, она увидит Кэрол уже в ближайшие двенадцать часов. Мысль эта никак её не ободрила. Вылететь сегодня же утром? Или после обеда? Что они сделали с Кэрол? Придёт ли Кэрол в бешенство, если она ей позвонит? Спровоцирует ли этот звонок превращение некой кризисной ситуации в полное поражение?

Она сидела в каком-то заведении за столом, перед ней был кофе и стакан апельсинового сока, и только сейчас она взглянула на зажатое в руке второе письмо. Она едва разобрала корявый почерк в левом верхнем углу. Письмо было от миссис Р. Робичек.

«Дорогая Терез!

Большое спасибо за вкуснейшую колбасу, которая пришла в прошлом месяце. Вы хорошая милая девушка, и я рада возможности поблагодарить Вас много раз. С Вашей стороны любезно было подумать обо мне, совершая такую долгую поездку. Я получаю удовольствие от открыток, особо от большой, из Су-Фолса. Как есть в Южной Дакоте? Есть горы и ковбои? Я никогда не имела возможность путешествовать, кроме Пенсильвании. Вы счастливая девушка, такая молодая, и хорошенькая, и добрая. Сама я по-прежнему работаю. Магазин всё такой же. Всё то же самое, только холоднее. Пожалуйста, навестите меня, когда вернётесь. Я готовлю для Вас хороший ужин, не из кулинарии. Спасибо за колбасу ещё раз. Я от неё жила много дней, в самом деле нечто особенное и милое. С наилучшими пожеланиями и искренне Ваша.

Руби Робичек».

Терез соскользнула с табуретки, оставила на стойке какие-то деньги и выбежала прочь. Она бежала до самого отеля «Воитель», там набрала оператора и стала ждать с трубкой у уха, пока телефон не зазвонил в доме Кэрол. Никто не ответил. Было двадцать гудков, и никто не ответил. У неё возникла мысль позвонить адвокату Кэрол, Фреду Хеймсу, но она решила, что этого делать не следует. Абби она тоже не хотела звонить.

В тот день шёл дождь, и Терез лежала на кровати в своей комнате, уставясь в потолок, дожидаясь трёх часов, чтобы позвонить снова. Около полудня миссис Купер принесла ей поднос с обедом. Миссис Купер подумала, что она больна. Но есть Терез не могла и что делать с едой, не знала.

В пять часов она всё ещё пыталась дозвониться Кэрол. Наконец гудки прекратились, на линии произошло замешательство, двое операторов стали задавать друг другу вопросы по поводу звонка, и первые слова, которые Терез услышала от Кэрол, были:

– Да, чёрт подери!

Терез заулыбалась, и из рук ушла ноющая боль.

– Аллё? – резким тоном сказала Кэрол.

– Аллё? – Связь была плохая. – Я получила письмо. То, что с чеком. Что случилось, Кэрол?.. Что?

Измотанным голосом Кэрол повторяла сквозь треск помех:

– Эта линия, я думаю, прослушивается, Терез… У тебя всё хорошо? Ты возвращаешься домой? Я сейчас не могу долго говорить.

Терез нахмурилась, у неё не было слов.

– Да, думаю, я смогу сегодня уехать. – Потом выпалила: – Что происходит, Кэрол? Это совершенно невыносимо – вся эта неизвестность.

– Терез! – Кэрол протянула это слово через все слова, которые произнесла Терез, будто перечёркивая их. – Пожалуйста, приедь домой, чтобы я могла с тобой поговорить, хорошо?

Ей послышался нетерпеливый вздох.