Цена предательства

Помню, как утром мы присоединились к обозу. Мне предоставили огромную карету-повозку, которую я должна была делить с другой знатной дамой. Внутри было два мягких сидения-кровати, посередине маленький столик. На полу экипажа лежал темно-красный мягкий ковер, стены обиты тканями, большие стекла на окне и двери были цветными. Несмотря на мои протесты моего Рема увели к остальным рабам-ардорцам, объяснив, что когда идет движение обоза все должны быть на своих местах, во время привалов и ночевок рабов можно взять к себе дабы удовлетворить господские нужды…Я постаралась не заметить ухмыляющейся физиономии солдата, когда он явно представлял какие такие нужды мне потребуется удовлетворить с телом моего раба. Вскоре появились мягкий хлеб, сыр, масло и чаша горячего красного вина. За нашим обозом следовали три повозки с продовольствием, так что о пропитании мне не надо было беспокоиться. Аппетита не было, я отвратительно себя чувствовала и волновалась за своего мужчину. Как он там, с рабами, надеюсь, никто не узнает его…Последним, что я помню, это что я взяла в руки чашу с вином и отпила глоток. По груди распространилось упоительное тепло, разогнав на время холод, поселившийся в моем трясущемся теле. В голове зазвенело…

Я помню иллюзию дивной невесомости, я падала, у меня горели глаза, поле зрения сузилось до единственного темного пятна, но тут же вокруг этого пятна выросли и закружились яркие красные, оранжевые, желтые, белые круги, запульсировали и закружились. Я словно находилась в центре затягивающегося кругового вихря. Я слышала вокруг себя какие-то голоса, они звучали искаженно, отдаленно:

— М-а-р-к-и-з-а!!! М-а-р-к-и-з-а!!!

— Миледи Капрская!

— Да что же он бешенный то такой у нее, в кандалы!

— В-о-о-о-н!

Какие-то искаженные визги, чей-то большой рот…

Я испытывала стихийный ужас, небывалой силы панику и перестала понимать кто я или что я и где нахожусь. Я горела в огне, ощущала пламя под веками. От этого жара губы потрескались, саднили и распухли, но это было лучше, чем холод, который время от времени, слишком часто, возвращался. По крайней мере, жар не мешал лежать неподвижно, холод же бросал в дрожь, пробуждавшую спящих демонов во всем теле…

Поняла, что у меня есть губы, когда их коснулось что-то холодное. Кто-то, мужчина, сказал повелительно:

— Пейте!

Я с усилием проглотил вонючую жидкость. Стало легче, головная боль утихала. Я провалилась в красно-черный туман сна.

Моей первой связной мыслью было: «Идет дождь». Что-то барабанило рядом со мной, слух теперь отчетливо различал равномерный стук дождя, я слышала свист ветра. Вторая мысль сводилась к тому, что это наблюдение, даже будь оно верным, не есть слишком уж очевидная победа над хаотичными образами, кружащими и сталкивающимися в моей голове. Я так и не понимала где я. Я почувствовала прикосновение к своему плечу. Чьи-то пальцы приподняли мое веко, потом другое.

Не без усилия мне удалось открыть глаза. Ресницы слиплись, все лицо казалось холодным и одутловатым, как не мое. Я попробовала пошевелиться, а движение позволило ощутить ткань собственной одежды.

— Ну наконец то вы вернулись к нам, маркиза!

Ничего не понимаю. Я где-то лежу. В одежде. Мне плохо, кружится голова. Я попробовала сесть, чувствуя себя выбирающимся из болота бегемотом, и тут же повалилась назад. Сил не было, тело не слушалось меня.

— Лежите, лежите смирно, вам еще нельзя вставать.

Я послушалась по той простой причине, что не могла и шелохнуться. Посмотрела на мужчину. Маленький, пожилой человечек хрупкого сложения. В сером сюртуке, белой рубашке, полоска кружев на воротнике и рукавах, длинные волосы перевязаны в хвосте. Он улыбался быстрой кривоватой улыбкой тонких, сухих губ. Дал мне попить чего-то горького и вонючего.

Я коротко кивнула, поблагодорив, пить хотелось ужасно, сконцентрировалась — мне требовались огромные усилия, чтобы двигать распухшими губами.

— Вы кто?

— Я целитель, вы, маркиза, сильно заболели и мы вас лечили, лечили и вылечили, — я успокоилась, — «так я болела», — голос забавного человечка успокаивал, я начала уплывать в сон, — «не просто вода там наверное была, в той чашке»…

— Спите госпожа, не волнуйтесь, теперь вы будете выздоравливать, все самое страшное прошло… — «а что, было страшно?» — как-то отстраненно подумала я, — ваш раб в порядке, перестал буянить, как узнал, что вам лучше, спите…

«Рем! Мой раб! Что с ним!» — я все вспомнила. Подскочила. Снова повалилась на кровать. Мужчина уже ушел. Я лежу без сил, мне не встать. Прислушалась к себе, чувствую размеренный, спокойный ритм сердца ардорца. Жив, здоров. Не далеко. Где-то рядом. Идет. Болит рука, порезался что-ли… Как я люблю его. Слушаю стук его сердца, расслабляюсь, это мой центр, мой единственный оплот, моя опора, тот, за кого я могла зацепиться — он здесь, со мной…