Цена головы

– Сид не желает рисковать. Так это правда? – помолчав, снова спросил Эдди.

Тони взглянул на жену. Вместо прямого ответа он пробормотал:

– Я шурину ничего не говорил.

– И все-таки он повидался с начальником полиции и, возможно, с прокурором.

– Питер думал, что поступает правильно. Я его понимаю и понимаю, почему Нора с ним говорила. Питер не хотел, чтобы она выходила за меня, и не так уж он оказался не прав! Он ведь все разузнал обо мне.

Тони подошел к стенному шкафу и достал из него бутылку вина.

– Налить?

– Нет, спасибо.

– Как хочешь.

Тони налил себе стакан и осушил его залпом. Это было кьянти, как у матери. Он хотел налить еще стакан, однако

Нора шепнула ему:

– Осторожно, Тони!

Он заколебался, чуть было не налил, но взглянул на

Эдди и, улыбнувшись, поставил бутылку в соломенной оплетке на стол.

– Итак, ты видел Сида, и он поручил тебе передать…

Тони вернулся на свое место, стал спиной к столу и вновь обнял Нору за плечи.

– Я тебя слушаю.

– Полагаю, тебе понятно, что полиции после того, что ей наговорили, не терпится наложить на тебя лапу.

– Еще бы!

– Они воображают, что получат наконец свидетеля, которого так давно ищут.

– Да.

– Они правы?

Вместо ответа Тони буркнул:

– Продолжай!

– Сид и остальные не могут идти на такой риск.

Тони впервые заговорил резко враждебным тоном.

– Меня удивляет, – сказал он со знакомой Эдди кривой усмешкой, – что они послали ко мне тебя, а не Джино.

– Почему?

– Потому что Джино – убийца.

Даже Нора вздрогнула, а Эдди побелел.

– Я жду продолжения, – произнес Тони.

– Заметь, ты еще не сказал мне, собираешься ты заговорить или нет.

– Дальше!

– Опасения Сида не так уж нелепы. В течение многих лет тебе доверяли.

– Черта с два!

– Судьба многих людей и даже жизнь кое-кого из них зависит от того, будешь ты говорить или нет.

Нора снова открыла было рот, и снова Тони приказал ей молчать. Его жесты оставались ласковыми, покровительственными.

– Не мешай ему говорить.

Эдди начинал сердиться. Поведение брата не нравилось ему. Он понимал, что тот его осуждает. У Эдди создалось впечатление, что с самого начала Тони смотрел на него с презрительной иронией и словно читал его затаенные мысли.

– Они тебе не желают худого.

– В самом деле?

– Они только хотят спрятать тебя.

– На три фута под землей?

– Как говорит Сид, Америка для тебя теперь мала. Если бы ты уехал в Европу, как делали многие до тебя, то жил бы спокойно, твоя жена тоже.

– Они тоже успокоились бы?

– Сид меня уверял, что…

– Ты ему поверил?

– Но…

– Признайся, что ты ему не поверил. Они знают так же хорошо, как ты и я, что как раз при переходе границы меня могут сцапать. Если, конечно, то, что ты мне рассказал, правда.

– Чистая правда.

– Допустим. В таком случае мои приметы уже разосланы повсюду.

– Ты мог бы перебраться в Мексику и там сесть на пароход. Граница отсюда в десяти милях.

Эдди не помнил, чтобы брат когда-либо казался ему таким решительным и сильным.

Если он и выглядел очень юным с этими вьющимися волосами и пылким взором, все же это был настоящий мужчина.

– А что об этом думает Джино?

– Я не видел Джино.

Это было сказано неуверенно.

– Ты врешь, Эдди.

– Они послали Джино в Калифорнию.

– А Джо?

– Он у меня, в Санта-Кларе.

– Ну а Веттори?

– Мне о нем не говорили.

– Мать знает, что ты здесь?

– Нет.

– Ты передал ей слова Сида?

Эдди заколебался. Очень трудно было лгать Тони.

– Короче говоря, ты поехал к матери, чтобы кое-что у нее выпытать?

Тони направился к двери, отворил ее, и за ней открылся такой яркий прямоугольник, что от него слепило глаза.

Держа руку козырьком, Тони окинул взглядом дорогу.

– Они тебе дали поехать одному, – тихо и задумчиво произнес он, возвратившись к столу.

– Иначе я не поехал бы.

– Это значит, что тебе доверяют. Тебе всегда доверяли.

– Как и тебе, – возразил Эдди, не желая оставаться в долгу.

– Это не одно и то же. Я… я был лишь мелкой сошкой: вот тебе задание – выполняй!

– Никто не заставлял тебя соглашаться.

Что-то толкало Эдди говорить злые слова, но это было не столько из-за Тони, сколько из-за Норы, ненависть которой он все время ощущал. Перед ним стояли не просто муж и жена, а целая семья, почти клан, если учитывать беременность Норы.

– Ты не ждал, чтобы тебя попросили украсть машину, и я припоминаю, что…

– Все, что ты можешь рассказать, ей известно, – вполголоса и скорее с грустью, чем с гневом, проговорил Тони.

– Ты помнишь дом, улицу, людей, которые приходили в лавку к матери? Ты помнишь наши проделки, когда кончались занятия в школе?

Тони не ждал ответа. Увлеченный своими мыслями, он почти беззвучно произнес:

– Только с тобой все было не так. Ты всегда был другим.

– Я тебя не понимаю.

– Нет, понимаешь.

Это была правда. Эдди понимал. Между ним и братом всегда существовало различие – касалось ли это Джино или

Тони. Они никогда не объяснялись по этому поводу, сейчас менее всего это следовало делать, да еще в присутствии посторонней. Тони напрасно так откровенничал с женой.

Он, Эдди, вот уже тринадцать лет женат на Эллис, а ни разу не поделился с ней чем-либо, что касалось Организации.