Цена головы

Теперь они могли спокойно смаковать кофе, приготовленный Мелани, и старый арманьяк, поданный им Дезире, который был родом из Жера и сохранил еще друзей среди виноградарей. Они сидели одни в опрятном, просто обставленном зале с запотевшими окнами. На чистом столе они разложили принесенные адвокатом письма, все как одно на бумаге с траурной каймой, на которой неизменно писала Жюльетта с тех пор, как овдовела.

«Дорогие родственники, я получила ваши добрые пожелания и хочу выразить вам свои вместе с самыми теплыми чувствами. Тягостно такой старой женщине, как я, жить среди неблагодарных. Подумать только, я кругом облагодетельствовала детей своей сестры и за это…»

Мегрэ читал письмо за письмом и передавал их своему спутнику, который тоже пробегал их глазами. Все они походили одно на другое. Все были помечены 2 или 3 января и являлись ответом на поздравительные письма Монфисов.

«…Они ведь надеются унаследовать когда-нибудь мое состояние, так пусть наберутся терпения…»

И дальше:

«Жерар – сущий бездельник и шалопай и является ко мне лишь затем, чтобы требовать денег… Как будто я их чеканю!. »

О Берте она отзывалась не лучше:

«…Я очень рада, что она перебралась отсюда, а то я со дня на день ждала, что она окажется в положении и вызовет скандал в доме…»

– В положении? – удивился господин Спенсер.

– В интересном положении… Иначе говоря, Жюльетта опасалась, как бы племянница не забеременела…

Было жарко. Оба пребывали в блаженном состоянии.

Во рту и в воздухе стоял нежный аромат арманьяка.

«Как ужасно быть одинокой, больной и знать, что люди думают только о твоих деньгах… Мне все кажется, что в один прекрасный день со мной произойдет несчастье.

Как вы должны быть счастливы в вашем городке, лишенные всех этих забот, которые уносят мое здоровье.

Сесиль притворяется, будто она мне предана, но она склоняется больше на сторону брата, чем на мою…

И наконец, есть один человек, который многим мне обязан, но я не очень в нем уверена…»

Мегрэ показал эту фразу американцу.

– Она не верила никому, – сказал он.

– И не без оснований, ведь так?

– Читайте дальше!

«К счастью, я не глупее их и приняла меры предосторожности… Если что-нибудь со мной стрясется, клянусь вам, им не придется торжествовать…»

– «Они», – вздохнул Мегрэ. – Она всех валит в одну кучу, всех, кто стоял к ней близко и кто, как она думала, стремился завладеть ее деньгами, в том числе и господина

Дандюрана… Вы начинаете понимать?

– Понимать что?

Мегрэ усмехнулся:

– Да, правда, я выражаюсь почти так же туманно, как она… И действительно, что тут можно понять? Лучше было бы сказать: «начинаете чувствовать». Вероятно, вы разочарованы, вы надеялись изучить мой метод, как вы выразились сегодня утром. А я вас заставляю шлепать по дождю, тащу вас за собой в пошлую мэрию, а потом подсовываю петуха в вине… Что я могу вам объяснить? Я их чувствую… Дандюран, выйдя из тюрьмы, переселяется в

Париж, в меблированные комнаты. Он вновь встречается с

Жюльеттой, которая еще не овдовела… Что за человек был ее муж? Мы знаем его только по фотографии.

Крупный, плотный сорокапятилетний мужчина, на вид недалекий. Жюльетта и Дандюран возобновляют давнюю связь. Вероятно, они встречались на квартире бывшего адвоката на улице Деламбр. Потом умирает муж, и Дандюран, не теряя времени, перебирается в дом своей любовницы, с которой продолжает встречаться тайком…

– Мне непонятно, почему тайком… – возразил американец.

Долгая пауза. Мегрэ рассматривает свою рюмку, вздыхает, отхлебывает глоток арманьяка.

И без всякого перехода:

– Ну, увидим!. Дезире! Дайте счет, старина. Если сегодня я ничего толком не сделаю, виноваты будете вы и ваша жена… Но… С какой же целью этот грязный тип вошел в спальню Жюльетты? Помогите же мне, черт возьми, господин Спенсер! Подумайте, если мы найдем какой-то убедительный ответ на этот вопрос…

Спенсер Отс, как примерный секретарь, складывал письма с траурной каемкой, разбросанные на столе.

– А что это за меры предосторожности? – рискнул он спросить.

– Меры предосторожности?

Мегрэ нахмурился.

В самом деле, в одном из писем старая скряга упоминает о мерах, предпринятых ею против всех тех, кто домогается ее денег… Она не доверяла никому, даже своему бывшему любовнику.

– Хорошо ли вы позавтракали, господин Мегрэ? –

спросила тщеславная Мелани, которая насчитывала среди своих клиентов немало знаменитостей и обращалась ко всем с материнской фамильярностью. – Я же вам списала как-то рецепт этого блюда для госпожи Мегрэ. Она не пробовала его приготовить?

Комиссар не слушал ее. Рука его со сдачей застыла в кармане. Он уставился на фартук хозяйки с видом полнейшего недоумения и наконец произнес:

– Я все спрашиваю себя, почему погибла Сесиль…

Понимаете, господин Спенсер?. Все остальное просто и поддается объяснению. Но Сесиль умерла и… Извините меня, Мелани… Мы прекрасно позавтракали. Спасибо, и,

если у моего спутника не будет других впечатлений, он расскажет о вас у себя в Филадельфии…

Он был взволнован. На улице он не произнес ни слова и, дойдя до угла Орлеанского проспекта, поднял руку, чтобы остановить такси.