Целительница

— Но имела в виду, — хмыкнул он. — Хорошо, Кирилл и Яна перебираются к нам. Охрану мы увеличим…

— Не имеет смысла, — поднялась с кресла Людмила Викторовна. Подошла к профессору. Встав за спиной, обняла его за шею. — Они сюда больше не вернутся.

Как ни странно, ни Данила Евгеньевич, ни Трубецкой даже не сделали попытки возразить. Лишь переглянулись.

— Почему? — Я не стала гадать, что же послужило причиной столь категоричного мнения. Сама думала так же. Но это были лишь ощущения, а вот логика…

— Потому что мне приходилось работать с таким контингентом. Саша права, пока не дошли до острой стадии, продолжат глумиться. А вот когда захлестнет потребность, либо ринутся напролом, и тогда охраны вполне хватит, либо начнут быстро искать другую жертву. И я бы предположила скорее второй вариант, чем первый.

— Но Яну с Кириллом увезти надо. — Профессор щекой прижался к руке Людмилы Викторовны. — Яне будет спокойнее, ну а Кирилл…

— …не окажется случайно не в то время не в том месте, — задумчиво закончил за него Трубецкой. — Значит, на этом и останавливаемся. А теперь всем отдыхать. Данила, ты же проводишь меня?

Комната Яны пострадала — она не справилась с сорвавшимся даром, едва все не спалив. Юля напросилась спать ко мне, и я не отказала. Кровать большая, места хватит. А поскромничает, так есть диван в гостиной. Тоже, кстати, удобный.

Мы уже собрались уходить, когда меня остановила Людмила Викторовна:

— Саша…

— Я пока схожу за молоком, — сонно жмурясь, протянула Юля, оставляя нас вдвоем.

— Да, Людмила Викторовна, — подошла я к своей будущей наставнице.

Этот вопрос был уже решен, что меня радовало. Людмила Викторовна хоть и слегка терялась на фоне своего знаменитого супруга, но в том, что касалось целительских навыков, ему мало уступала.

— Саша, я хотела поговорить с тобой утром, но теперь вряд ли получится.

С этим она не ошиблась. Жаль тех, у кого такой возможности не было, но лично я решила ни в какой стрелковый клуб не ездить, а спать до тех пор, пока не высплюсь.

С точки зрения здоровья и дальнейшей работы отдых мне был необходим значительно больше, чем стрелковая тренировка.

— Я слушаю вас, Людмила Викторовна.

— Ты говорила, что в каникулы работала санитаркой, а потом и медицинской сестрой. Это так?

— Да, так, — подтвердила я. — С тринадцати лет санитаркой. А прошлым летом уже помогала медицинским сестрам и присутствовала на обходах.

— А подтверждающие документы у тебя есть?

Документы у меня были. Фамилия в них стояла другая.

— Нет, — качнула головой я. — А это важно?

— Смотря для чего, — успокаивающе улыбнулась Людмила Викторовна. — В первом семестре студенты посещают практические занятия, где получают навыки ухода за больными и обучаются простым медицинским манипуляциям. И раз ты все умеешь…

— …но не могу этого подтвердить, — беспечно пожала плечами я, — то придется побыть как все.

— Не придется, — хмыкнула она. — Я предполагала подобный вариант и договорилась с больницей, где студенты как раз и проходят практику. Вторник, среда, четверг, с восьми до пятнадцати. Сразу получишь зачет.

Звучало соблазнительно. Три дня поднапрячься, но зато потом получить дополнительное свободное время, которое смогу использовать для работы с Данилой Евгеньевичем.

И все было просто здорово, но стрелковый клуб оставался только в пятницу. Да и с ночными планами все становилось проблематичнее. Пойти пойду, но вставать рано…

Впрочем, три дня дополнительной стимуляции мне не повредят. Организм молодой, справится.

— Конечно, я согласна! — не стала я затягивать с ответом. — А какая больница?

Несмотря на последние события, смех Людмилы Викторовны был искренним, ненатужным.

— Все узнаешь. А теперь — спать. И будьте паиньками. Одни — никуда.

— А с ребятами? — воспользовалась я возможностью испросить индульгенцию.

— С какими ребятами? — настороженно уточнила Людмила Викторовна.

Успокоилась она мгновенно. Имена четверых одноклассников Юли, среди которых был и Александр Трубецкой, не вызвали у нее ни малейших вопросов.

А зря! В этой компании мы с Юлей оказались едва ли не самыми безобидными.

* * *

Начальник полиции Центрального округа Москвы полковник Вышнивецкий пребывал в ярости.

Со стороны посмотришь и не скажешь, но Трубецкому уже доводилось видеть вот это… мнимое спокойствие. Более того, когда это произошло впервые, причиной подобного бешенства тоже стал он. Не сам по себе, а как факт присутствия на совещании человека, которого с натяжкой можно было бы назвать вышестоящим начальством, но который имел полное право не только выражать свое мнение и делать соответствующие выводы, но и закончить карьеру любого, кого посчитает виновным в сложившейся ситуации.

Не самый приятный расклад. А если еще принять во внимание обстоятельства, полковника оставалось лишь пожалеть. В таких случаях говорили: попал между молотом и наковальней. Вроде и делаешь все, что от тебя зависит, но о результате, который устроил бы всех, только и оставалось мечтать.