Целительница

— Что же вы не позвонили, ваше сиятельство, — поставив саквояж на приготовленный для этого стул, мягко посетовал Данила Евгеньевич. — В такой ситуации не до договоренностей. Не получилось бы хуже.

— Да я понимаю… — сразу поник князь. — Но Наденька… — Он качнул головой. — И прошу вас, Данила Евгеньевич, по имени-отчеству. Сейчас не до этикета, да и не при дворе.

— Как скажете, Иван Порфирьевич, — согласно кивнул профессор. — Саша…

Заканчивать он не стал, да и не стоило. Обо всем договорились заранее.

Подойдя ближе к кровати, встретилась с княгиней взглядом. Поклонилась.

Она слабо улыбнулась, попыталась подняться на подушках, но поморщилась и обмякла.

Лицо, шея, зона декольте, открытая моему взгляду… Кожные покровы бледные, влажные. Дыхание частое…

Я оглянулась на Данилу Евгеньевича. Тот кивнул — действуй.

Я по блокам развернула диагностическую магему. Отклик пришел практически сразу. Острое нарушение коронарного кровообращения.

Проверила дальше — по остальным системам тоже были проблемы, но — вторичные, вызванные сбоем в работе сердечно-сосудистой.

Вернувшись, углубилась, контролируя состояние тканей. Отмирание клеток отсутствовало, что было хорошо, но…

— Полиция привезла на опознание найденные на пожарище вещи.

Я, продолжая удерживать магему, вновь обернулась.

Данила Евгеньевич с князем стояли шагах в четырех от меня. Говорили тихо, но, когда держишь подобную концентрацию, усиливаются все чувства. Слух — не исключение.

— А среди них оберег, который Наденька подарила сыну, когда провожали его на войну. До этого мы еще верили, а теперь…

— Данила Евгеньевич, — я «очистила» руки, — у нас острый коронарный синдром. Нужна либо госпитализация, либо бригада.

Я, конечно, любила отца. Мне было известно, какая кошка пробежала между главой рода Воронцовых и его младшим сыном, но сейчас, глядя на свою бабушку, я уже не была уверена в том, что отец, «отправив» себя к предкам, поступил правильно.

Для урока то, что я видела, выглядело жестоко.

ГЛАВА 12

Перехватили нас уже на выходе.

— Данила Евгеньевич, дозвольте поговорить с Александрой.

Профессор посмотрел на догнавшего нас младшего Трубецкого, потом на меня.

— Данила Евгеньевич, — не дождавшись его ответа, продолжил мой тезка, — я хочу извиниться. И за предвзятость, и за хамство, которое позволил себе.

В доме Воронцовых мы провели почти два часа. Сначала, поддерживая состояние княгини, дожидались госпитальной бригады, в составе которой были два целителя, врач соответствующей специализации и медицинская сестра. Затем, с разрешения старшего из целителей бригады, я наблюдала, как разворачивается мобильная палата.

На мой взгляд, лучше было бы отвезти княгиню в лекарский дом или госпиталь, где исключены любые сюрпризы, но решение здесь принимали другие. Ну а рекомендации…

Беспокойство князя улеглось, как только стало ясно, что ситуация вполне контролируема.

Затем перебрались к Трубецким. Вот где, несмотря на сохранившуюся настороженность по отношению к главе рода, я едва ли не отдыхала душой.

Тамара Львовна была мила, искренне радовалась моему приходу и тщательно исполняла все, что мы с профессором от нее требовали. И ведь пока ни о каких результатах речь не шла. Да и надежда, что сможем справиться с ее проблемой, выглядела зыбко.

Да, опыт такой имелся, но не у нас. Мы же пока даже не двигались в каком-либо направлении, просто нащупывали его.

Но Тамара Львовна, понимая это, все равно радовалась как ребенок. И строила планы. И о том, как отправится в путешествие в горы, и как будет танцевать на балу, и как займется наконец садом, который в последнее время совсем запустила.

Ее энтузиазм, ее вера в нас были настолько заразительны, что в какой-то момент я поймала себя на том, что больше не сомневаюсь. Вот ни на одну секундочку не сомневаюсь, что все так и будет.

Уходить было жаль, но профессор обещал Людмиле Викторовне вернуться к ужину.

По большому счету можно бы и задержаться — причину найти несложно, но кухарка собиралась побаловать нас пловом. Весомый аргумент, чтобы поспешить.

— Ну если извиниться, — наконец принял решение профессор. — Саша, я буду ждать на улице.

— Хорошо, Данила Евгеньевич, — как послушная практикантка, откликнулась я. И даже улыбнулась, но уже его спине. — Что-то случилось? — встревоженно уточнила, когда слуга закрыл за профессором дверь.

— А что должно было случиться? — подошел ближе этот кошмар.

— Ну ты и!.. — возмущенно вскипела я. — Я себе уже чего только не придумала.

— Например? — с улыбкой змия-искусителя протянул он.

Подумав, что во врагах он мне нравился больше, хмыкнула:

— Ты извиняться будешь?

— За что? — удивленно приподнял он бровь.

— Понятно! — тяжело вздохнула я. — Неисправим.

— Зато постоянен, — осклабился он.

Хорошо, что успел стать серьезным, а то я уже собиралась сказать что-нибудь этакое… о чем сама вскорости и пожалею.

— Саша, сегодня в клуб не идем.

— Почему? — насторожилась я.

Если скажет, что тех тварей уже поймали, я только обрадуюсь. Сама мысль, что придется встретиться с ними, улыбаться им, слушать лживые слова…