Цель

– Ты не знала? – вмешивается мама, и в ее голосе снова звучат прохладные нотки.

– Нет, знала, – бормочет Сабрина, – просто забыла точный возраст.

– Вы вообще разговариваете о чем-нибудь важном или у вас просто физическое влечение? Потому что воспитать ребенка на одной лишь похоти точно не удастся.

– Мама, – резко обрываю ее я, – мы обсуждаем важные вещи.

– Вы будете жить вместе? А вести финансы? Кто позаботится о ребенке, пока ты будешь на занятиях?

Взгляд Сабрины становится затравленным.

– Я… я… Моя бабушка поможет.

– Джон говорил, что она вынуждена. Не уверена, что вынужденный воспитатель – это хороший воспитатель.

Сабрина смотрит на меня с осуждением.

– Я говорил, что не знаю, какого рода помощь она может предложить. – Я кладу свою вилку. – Мы со всем разберемся. – Это адресовано им обеим, но они не очень-то воспринимают мои слова.

– Невозможно растить ребенка, обходя трудности стороной, Джон. Знаю, ты хочешь поступить правильно, и всегда так делаешь, но в этом случае стоило бы обдумать другие варианты. Вы рассматривали идею усыновления?

Лицо Сабрины бледнеет: она понимает, что ее намеренно оскорбили, усомнившись в способности быть матерью.

Я тянусь к ней.

– Сабрина, все будет хорошо…

Но она пулей выскакивает из кухни, сдерживая клокочущие в горле рыдания и бормоча что-то вроде «я в ванную» и «прошу прощения». Мы слышим топот ее ног по деревянному полу, она бежит быстрее, чем может себе позволить женщина на восьмом месяце беременности.

Я вскакиваю со стула.

– Сабрина!

– Дай ей немного времени, – слышу я голос мамы за спиной.

Когда хлопает дверь, я вздрагиваю от резкого звука. Порываюсь идти к двери, но останавливаюсь посреди кухни и резко разворачиваюсь.

– Сабрина – хороший человек, – грубо говорю я. – И она будет отличной матерью. А даже если бы она была самой плохой женщиной на свете, ты должна была бы принять ее, потому что ребенок в ее животе – часть меня.

На этот раз бледнеет моя мать.

– Это угроза? – ее голос дрожит.

Я провожу по волосам дрожащей рукой.

– Нет. Но нам не нужно играть в разных командах, мы все в одной.

Мама вызывающе выпячивает подбородок.

– Это еще надо посмотреть.

Я разочарованно качаю головой, а затем направляюсь в коридор, узнать, не обиделась ли на меня Сабрина.

Глаза у нее, когда она открывает дверь ванной, красные.

– Прошу прощения, что убежала вот так.

– Все нормально, дорогая. – Я заталкиваю ее внутрь и закрываю дверь за нами. Она позволяет мне прижать ее ближе… настолько близко, насколько возможно с ее животом. – Ты будешь великолепной матерью. Я верю в тебя.

Я приподнимаю Сабрину, и ее тело кажется невесомым, несмотря на набранный вес.

– Не злись на свою маму, – шепчет она, уткнувшись мне в грудь. – Она беспокоится и хочет для тебя лучшего. Ты это знаешь.

– Она образумится, – говорю я с уверенностью, которой не чувствую.

31

Такер

Август

– О боже! Боже! Броуди! Да! Да, да, да! Вот так, детка! О бо-о-оже!

Даже то, что телевизор включен на полную мощность, не может заглушить звуки секса, доносящиеся из спальни Броуди. Если бы у меня была пара плоскогубцев, я бы вырвал себе уши, чтобы не слышать этого. К сожалению, у Броуди нет даже коробки с инструментами: я выяснил это, как только въехал и пытался найти их, чтобы починить подтекающий кран на кухне. Броуди пожал плечами и сказал: «Это дерьмо течет, приятель. Жизнь не всегда предлагает тебе инструменты для решения проблем».

Я хотел было возразить, что жизнь все же предлагает нам инструменты: вот зачем нам, мать его, строительный магазин. Но спорить с Броуди – занятие бесполезное.

Не знаю, сколько еще смогу выносить это. Жить с братом Холлиса невозможно. Каждую ночь к нему приходят новые телки, и они либо звезды порно, либо очень любят проговаривать вслух, что им нравится, а от чего они без ума в постели. Он оставляет мокрые полотенца на полу в ванной, считает, что готовить – это значит бросить в духовку замерзшую пиццу, а затем объявить, что не наелся, и заказать настоящую пиццу.

– О боже, да! Сильнее, детка!

– Так хорошо?

– Сильнее!

– О да, грязная девочка!

Боже мой. Я ненавижу эту квартиру всеми фибрами своей души.

Я встаю с дивана и иду к двери, набирая сообщение Сабрине и обувая шлепки.

Я: Привет, детка. Хочешь, зайду, потру тебе спинку?

Она, должно быть, держит телефон под рукой, потому что сразу же отвечает.

Она: Не сегодня. Рэй пригласил своих приятелей по покеру, и все они напились.

Я хмурюсь, глядя в экран. Проклятье, не могу вынести, что она все еще живет в этом доме с этим отвратительным типом. Но каждый раз, как я заговариваю о том, чтобы найти квартиру на двоих, Сабрина отметает мою идею. Она вообще держит дистанцию с тех пор, как мама улетела назад, в Техас.