Царица Тамара

А Рукнадин тем временем предавался красивым мечтам о завоевании Грузии. Ему представлялось, как он входит в Тбилиси, словно новый бог этого города, а люди стоят вдоль дороги со склоненными головами. Даже сама Тамара преклонилась перед его величием и могуществом. Возможно, он помилует ее и сделает своей наложницей, а возможно и просто убьет. Она почти принадлежит ему. Тбилиси почти в его руках, как золотая корона ближневосточных земель. Но султан никак не ожидал, что нападение грузинской армии произойдет так быстро.

Тамара спешила с подготовкой, а когда до дня выступления армии в поход осталось несколько дней, растревожилась. В который раз она отпускает Давида, своего любимого, на верную смерть. И пока любовь Тамары охраняет Сослани, смерть обязательно отступит. В это верила Тамара, этой мыслью утешала свою страдающую душу. Давид успокаивал царицу: он сильный воин, знающий, когда нужно идти на риск, а когда отступать. Разум Тамары говорил, что это правда, а сердце не слушалось. Особенно сильно оно протестовало в этот раз. И царица решила, что отправится в поход вместе с войском. Когда Давид услышал, что придумала его любимая, эта хрупкая и нежная женщина, он решил, что она сошла с ума. Или у него помутился разум и ему это все мерещится. Но Тамара убеждала: «Я не буду участвовать в сражении. Позволь мне дойти с вами до столицы – Варзии. Пусть мой народ видит, что я с ним». Давиду пришлось согласиться. С содроганием сердца считал он часы до момента, когда нужно будет отправляться в путь. Этот сильный и смелый воин, которому, казалось, неведом страх, боялся, как мальчишка потерять Тамару. Ей принадлежало его сердце и если она погибнет, то и ему незачем жить. А Тамара усердно молилась Богородице о счастливом исходе сражения. Она уже знала, как должна идти с войском, это будет ее жертвой, ее обетом.

Выходить решено было с рассветом, когда солнце, нежно-теплое ото сна, касалось своими лучами каждой травинки и листочка, словно говоря им: «Доброе утро!». Давид уже командовал войсками, которые выстраивались в правильные ряды. Военные сборы и просыпающаяся природа создавали контраст жизни и смерти, которую могли встретить в сражении воины. Сослани, чуть сощурившись, наблюдал за белыми облаками, медленно плывущими к горизонту, как белые ладьи. Что ждет их у той черты? Новое рождение или исчезновение? Что суждено ему самому и его любимой Тамаре? Сердце щемило при мысли о том, что может случиться беда. Но то, что он почувствовал, когда увидел Тамару, выходящую к нему навстречу, нельзя описать никакими самыми сильными словами. Тамара вышла в легком платье жемчужного цвета до земли, поверх платья надета такая же длинная бледно-голубая накидка без узоров и украшений. Черные волосы, которые обычно заплетаются в косы, теперь распущены и волнами спускаются до пляса. На ногах нет обуви – Тамара идет босиком. Весь ее образ настолько необычен, прост и величествен одновременно, что все вокруг замирают от восхищения и трепета. Царица останавливается напротив Сослани, дотрагивается рукой до его плеча и безмолвно, одними глазами произносит, что пора идти. Давид целует ее руки, он готов расплакаться от красоты и беспомощности этой женщины, которая готова идти с ними вперед, босая и совсем земная. Хотя он чувствовал, что она выше всех земных женщин, вообще выше всего, что можно измерить какой-либо меркой. Давид подал знак воинам, что пора двигаться. Тамара пошла рядом со своим избранником, держа в руках крестное знамение. На флагах войска трепетало изображение креста. Он, словно щит, защищал веровавших в него людей. Тамара шла по широкой дороге, чувствуя каждую песчинку, каждый камешек. «Тебе нужно надеть обувь и пересесть на коня, незачем так рисковать, – уговаривал Давид. – А разве то, что мы выступаем с войной на Рукнадина, войско которого почти в два раза больше нашего, – не риск? Я просто выполняю то, что обещала перед лицом Бога. С нами его могущество и милость. Мы победим». Видя такую решимость и твердость в словах и движениях Тамары, Давид больше не решался ей противоречить. Они двигались в сторону Вардзии.

А Рукнадин тем временем обдумывал план будущего сражения. Ему пришло в голову призвать на войну с христианами союзные эмираты и их приход ожидался со дня на день. До сих пор не было ответа от посла, который должен был принести весть о том, будет ли начата война с Грузией. Наверно грузинская царица испугана, просто пыталась показать свой нрав в дерзком письме, а теперь, когда пришло время действовать, она решила отмалчиваться. Пусть, пусть знает свое место. Рукнадин возьмет Грузию приступом, а царице останется только обороняться. Эта мысль грела сердце Румского султана. Он смотрел, как ветер кружит вокруг белоснежного шатра, пытаясь ворваться внутрь. Хватаясь за ткань ледяными ладонями, ветер злился и удваивал силу своих порывов. Словно собравшись ему на помощь, стали кружить по небу тучи. Вот-вот готов был хлынуть дождь, все плотнее кутавший окружающее пространство в серое и скудное одеяние нищего.