Царевна

– Что? – Петр обернулся и удивлённо посмотрел на мать. Это зачем еще?

Наталья Кирилловна взяла со стола кубок и налила в него квас:

– На вот выпей кваску, успокойся и дослушай.

– Коли женишься, Петруша, то по закону вступишь в совершеннолетие. Ну и править уже сам сможешь, коли не отрок уже. Хватит Софье при живых государях заправлять. Пора бы и честь знать.

Петр хитро прищурился:

– Обещать маменька не буду, но обязательно подумаю.

– Подумай Петруша, – матушка открыла ставни окна и посмотрела на зеленеющие поля поместья. Куда сейчас то, торопишься, сынок? – тихо спросила она.

– На Плещеево озеро! – твердо ответил царевич. Корабли строить будем с голландцем.

– Ой, ли уж корабли? – Наталья Кирилловна недоверчиво посмотрела на сына. Опять фантазирует Петруша, как со своими потешными солдатиками.

Тем временем к Плещееву озеру тянулись обозы с мастеровыми и челядью. Бревна для распиловки на брус и доски доставляли из Ярославля, а иную сосну прямую без веток, самой Камы. Мастеровые ставили большие деревянные стойки из тесаных стволов и скрепляли их между собой такими же деревянными перемычинами. Далее, в получившийся каркас затягивали длинный прямой киль, к которому нагелями крепили форштевень и шпангоуты. Топоры бойко стучали на всю округу. Челядь из соседней деревни была занята прокормом большого количества ртов. Из соседних лесов и перелесков доносились звонкие ребячьи голоса юных грибников.

– Неужели построит? – удивленно спрашивали бояре у Меньшикова, что днем и ночью дежурил подле Петра и новой верфи.

Алексашка поднимал к верху указательный палец и, дождавшись пока бояре откроют рты от нетерпения, величественно изрекал:

– Все непременно, а вы матросами на царских кораблях будете, паруса ставить, якоря поднимать.

Бояре охали, глядя на свои жирные фигуры и перекрестившись, причитали:

– Свят, свят, свят, куда ж нам Александр Данилыч в матросы-то. Ты прикажи только, мы тебе из дворовых ребят отыщем, кого надо. Алексашка смеялся во все горло и добавлял:

– Да шучу я бояре, с вашими формами, только по реям и лазать. Деньги на корабли готовьте, да не скупитесь. Бояре, также вздыхая, протягивали руку к поясу, щупая кошелек, и качали головами.

– Ирод, Алексашка Меньшиков, мало того что царь с казны все деньги сгреб, так денщик его исподнее готов снять.

– Чего бурчите, аки пни гнилые, – усмехнулся он, глядя на боярские причитания. Али дело царево вам не любо? Бояре дружно кивали головами:

– Любо-любо, Лександр свет Данилыч.

– Алексашка, поди-ка сюда, – Петр воткнул топор в бревно. Ты смолы, да пакли, сколько возов купил?

Царевич ухватил Меньшикова за правое ухо и потянул к верху.

– Восемь, отец родной, – запричитал Меньшиков.

– А денег, на сколько возов взял? – не унимался Пётр, пытаясь дознаться от денщика все, что тот мог утаить.

– Так на десять, – скулил Алексашка.

– Собрали только восемь, на остальные деньги пеньку, да десять ведер гвоздей привезли. Все сходится по счету государь. Петр отпустил его ухо и погрозил пальцем:

– Ты смотри мне, Алексашка, воровать будешь, шкуру спущу.

– Мин херц, – запричитал Меньшиков, – ни рубля в карман не положил, ни к чему мне. Надо будет, у тебя попрошу. Пётр ослабил хватку, слова Алексашки несколько успокоили его.

Мастеровые, вставив шкворень в прорезь бревна, на который садился руль, пытались вогнать бревно деревянный нагель, но эта затея никак не выходила, то ли нагель напитался водой, то ли мастеровые высверлили отверстие не по размеру.

– Кто ж так бьет! – воскликнул Петр, выхватив из рук мастерового деревянный молот. Плюнув на руки, он широко размахнулся:

– Берегись. Мастеровые отпрянули в сторону, опасаясь попасть под размашистое движение царевича. Пётр с первого удара загнал деревянный нагель в отверстие, а мужики лишь с удивлением качали головами, поражаясь невероятной силой молодого царевича.

– Мин херц! – потешно приплясывая и что-то насвистывая себе под нос, приближался Меньшиков. Петр откинул молот в сторонку, ожидая, что же хочет поведать ему Алексашка:

– Ну, чего как стрекоза по полю летаешь, дел мало?

– Дел много, мин херц, – с некоторой таинственностью в голосе произнёс Меньшиков. Вели наградить меня за заслуги перед Отечеством.

– За какие же заслуги награду просишь? За то, что ты, по всему селу скачешь, да девиц дворовых портишь? – с иронией в голосе допытывался Пётр.

– Не угадал, мин херц, – ответил Меньшиков, раскланявшись, в плавном реверансе.

– Ну, говори, ирод, не томи, ей Богу выпорю, – в сердцах выкрикнул Пётр.

– А нашел я, Петр Лексеевич, для нашей флотилии еще одного лоцмана, – Меньшиков с гордостью склонил голову.

– Врешь, прохвост, – усмехнулся Петр. Откуда в нашей дыре еще один лоцман кроме тех, что я из Голландии выписал?

– А вот и не вру, – не унимался Алексашка.

– Эй, Федот! – он окликнул сухопарого мужика, сидевшего на телеге наполненной пенькой.

– Веди хромого из села Пересвягино. Мужик соскочил с телеги и направился в сторону изб. Через некоторое время он появился с идущим позади мужиком, прихрамывающим на левую ногу.