Царевна

Великий Амур качал лёгкие лодочки казаков у своих обрывистых берегов. На крепостной стене, созданной из покатых сосновых брёвен, стоял дозорный, тревожно вглядываясь в уходящую за горизонт, даль.

– Чего видишь? – воевода ухватил своей ручищей дозорного за плечо.

– Не видать пока манчжуров, боярин, – доложил дозорный.

– Может, пронесёт, батюшка? – обеспокоенно спросил дозорный и перекрестился.

– Не пронесёт, – пробурчал в ответ Алексей.

– Здесь они. Скоро появятся, черти.

Воевода поправил ремень, на котором висела широкая сабля, и перевёл взгляд на крепостной двор. Казаки и местные крестьяне таскали бочонки с порохом и ядрами, подтаскивая их ближе к стене, чтобы в случае осады не мешкая, перезаряжать пушки, усыпавшие стены Албазинского острога, словно рассыпавшийся горох.

– Не хочет император Конси, чтобы русские на Амуре жили.

Воевода гневно смотрел в бездонную морскую даль.

– Не хочет, да кто его спрашивать будет, – злобно проговорил он, так чтобы, находящиеся в низу люди, слышали это.

– Верно, воевода батюшка, – соглашались казаки, переглядываясь друг с другом.

– Коль, по своей воле пришли, то по своей и уйдём!

Воевода улыбнулся:

– Любо мне, братцы, такие слова от вас слышать.

Афанасий, вцепившись в рукав воеводы, спешно спросил:

–Может, в Нерчинск гонца пошлём, – жалобно пролепетал он.

Послали уже, – усмехнулся Иван.

–Да, только не сдюжить нам против десяти тысяч воинов Канси. Всего нас восемь сотен. Одна надежда на казаков, на крепкие стены, да на наши пушки.

Алексей положил руку на пушечный лафет.

– Далеко Русь-матушка, далеко, – задумчиво произнёс Толбузин, слегка покачивая головой.

–Не кручинься, воевода, и раньше манчжуров били, – подбадривал его Бейтон.

– Били, – улыбнулся воевода.

–Да только, Канси сам сейчас идёт. И ведёт в своём войске европейских инженеров, супротив нас. Значит, до последнего манчжуры сражаться будут.