Царап-царап

Тёмные глаза маленького мальчика преследовали меня, и я должна была убедиться, что он с кем-нибудь вышел. Его стоило бы сводить к врачу: он был таким бледным. Внезапно мне в голову пришла ещё более страшная мысль. Что, если он пытался сказать мне, что его похитили? Это было бы ужасно! Что же мне делать?

Погодите-ка… Кто мог его похитить? Парень с закрытой крышкой объектива? Женщина в мантии? Маловероятно. И потом зачем похищать ребёнка, а затем брать его с собой на экскурсию?

Это самая худшая гипотеза, Клэр.

Неважно. Самое главное – убедиться, что с мальчиком всё в порядке, прежде чем мы с папой пойдём домой.

Я молчала, и папа вздохнул.

– Ладно. Две минуты. Но, пожалуйста, сделай так, чтобы пассажиры могли тебя найти, если у них вдруг появятся вопросы.

Я благодарно кивнула. Пассажиры вереницей проследовали мимо меня, и автобус опустел. Я обернулась на задний ряд.

Он исчез. Маленький мальчик просто исчез.

Глава 8

Я потёрла глаза ребром ладони. Я видела, как все пассажиры вышли из автобуса, но маленького мальчика среди них не было. С ним не было родителей, бабушки, дедушки или друга. Его там просто не было.

– Где же он? – Я направилась в конец автобуса. Дурное предчувствие цепко укоренилось во мне, как эти надоедливые ползучие растения, которые оплетали наш дом.

Папа заглянул в автобус и встретился со мной взглядом.

– Клэр? Что ты ищешь?

– Маленького мальчика. Где тот мальчик, который сидел вот тут?

Папа удивлённо посмотрел на меня.

– Сегодня на экскурсии не было детей. Я не допускаю никого моложе двенадцати лет.

Я изумлённо покачала головой. Мальчику точно не было больше двенадцати. Ему было лет шесть, самое большее семь. Я прошла по проходу и остановилась у сиденья, где сидел мальчик. Оно было мокрое. На полу валялась скомканная мокрая бумага. Я подняла её и бережно развернула края. Руки так сильно дрожали, что я едва сумела разгладить хрупкий листок, чтобы прочесть, что там написано.

Наконец мне это удалось, и я оцепенело уставилась на лист. Он был пуст, если не считать нацарапанных посередине цифр 396. Ничего необычного не было, кроме дырки в нижней части. Бумага была старой и выцветшей.

Я перевела взгляд на папу.

– Ты уверен, что не видел здесь маленького мальчика? Каштановые волосы, белый костюм.

– Не видел. Извини. – Папа приподнял бровь. – Хочешь сказать, ты видела маленького мальчика?

В его голосе промелькнул проблеск надежды. Ну конечно! Если я скажу, что видела мальчика, а потом он исчез, папа придумает очередную дурацкую историю о призраках, чтобы продать побольше билетов. Возможно, он даже напишет об этом книгу. Не успею я опомниться, как он превратит наш дом в одну из остановок на своих экскурсиях. О нас станут говорить ещё больше. Нет уж, спасибо!

– Нет, я ничего не видела. – Как только ложь слетела с моих губ, в желудке у меня всё перевернулось.

Мальчик был здесь, я видела его собственными глазами. Я сложила листок бумаги и бережно убрала его в карман джинсов. Вероятно, это всего лишь талон из химчистки или мастерской бытового обслуживания. Но я всё равно решила его сохранить. Потому что не могла избавиться от мысли, что промокший мальчик с тёмными глазами оставил его для меня.

Обычно я сразу засыпала, стоило мне коснуться подушки. Всему виной седьмой класс. Разве можно пережить уроки испанского, алгебры и истории и не устать? Это просто нереально.

Но сегодня всё было иначе. Я лежала в кровати и думала о мальчике из автобуса. У него было такое бледное лицо. И эти тёмные глаза… Я боялась, что никогда не забуду их, и одновременно боялась забыть. Что он пытался мне сказать? Сколько бы я ни прокручивала этот момент у себя в голове, я не могла расшифровать его слова.

А потом он исчез. Растворился в воздухе, как будто его никогда и не было. И только я знала, что он был.

Белое лицо. Бледные губы. Тёмные глаза. Номер 396. Я смотрела на потолок, и в моей голове роились миллионы мыслей. Сегодня на потолке было больше трещин, чем обычно. Тёмных трещин. Как будто вены зигзагами извивались по белой краске, обрываясь в том самом месте, где потолок соединялся со стенами. Они напоминали мне о муравьиной ферме. Я всегда их терпеть не могла и считала безумием приносить в дом насекомых, но Сэму они нравились. И конечно, каждую маленькую чёрную гадость он называл Клэр, чтобы разозлить меня.

Я как раз пыталась заснуть, когда вдруг услышала за стеной прямо у себя над головой слабое царапанье. Царап-царап. Царап-царап. Моё сердце бешено застучало. Я прислушалась и громко сглотнула слюну, потому что царапанье стало громче. За все двенадцать лет, что я жила в этом доме, я никогда не слышала ничего подобного. Может быть, это мышь? Я поплотнее натянула одеяло на шею и попыталась не обращать на звук внимания. Ничего страшного. Ничего страшного. Ничего страш…

Царап-царап!