Царь царей

- Лусио . . . Пенрод хотел поблагодарить его, но гордость, казалось, наполнила его рот камнями. В конце концов, он еще не знал, радоваться ему или огорчаться, что Лусио спас ему жизнь.

“Да, Пенрод?”

"Есть ли сливы среди этих прав и привилегий?"

Лусио откинул голову назад и рассмеялся. “Ах, мой друг Пенрод где-то там! Я знал это и очень этому рад. Дай мне подумать. О да, я почти уверен, что вы имеете право продавать сыр из козьего молока на форуме в первую субботу каждого месяца.”

- Сыр?”

“Да, только козье молоко. До Свидания, Пенрод. Надеюсь, мы еще встретимся.- Он приложил пальцы ко лбу в знак приветствия и вышел из комнаты.

•••

Пенрод начал приходить в себя. Каждое утро, просыпаясь, он заставлял себя сначала сесть, а потом встать. Его слуги знали об этом режиме только тогда, когда замечали синяки, расцветающие на его руках и бедрах от частых падений. Они ничего не говорили, но еда, которую ему давали, становилась все более плотной, и не прошло и недели, как он сумел пройти всю свою комнату и вернуться в постель, не подогнув под себя ног. Он напомнил себе, что когда-то был в руках Османа Аталана. Тогда его тоже морили голодом и избивали почти до смерти, но он выздоровел. Он сделает это и сейчас. Он по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, какой может быть его жизнь за пределами этих стен, но сосредоточился только на своих мускулах. А дальше он будет ждать и смотреть.

Однажды утром, когда вошел Фарук,он прямо спросил, как далеко Пенрод теперь может идти.

- Десять раз через всю комнату, - сказал Пенрод ровным и нейтральным голосом.

Фарук выглядел слегка пораженным. - Я принес тебе подарок, Пенрод. Он поднял руку, и Пенрод заметил, что в руках у него пара дешевых сандалий из верблюжьей кожи. - Сядь, пожалуйста.”

Пенрод так и сделал, и Фарук присел на корточки, надел сандалии на ноги Пенрода и помог ему встать. Пенрод был одет в свою обычную белую рубашку. Фарук протянул ему синюю галабийю, похожую на его собственную, и помог надеть ее.

- Позвольте мне показать вам колонию, - сказал Фарук и предложил Пенроду руку.

Пенрод поднес руку к лицу и ощупал густую бороду. “Наверное, я похож на Иоанна Крестителя” - сказал он, и Фарук рассмеялся.

“Да, это так! Мы никому здесь не говорили, Кто вы такой. Возможно, я представлю вас как Джона.”

Фарук вывел Пенрода из комнаты, которая столько недель была его миром. Она выходила в широкий коридор, выбеленный белилами, с несколькими открытыми дверями, ведущими из него. Пенрод смотрел сквозь них, пока они медленно шли к открытой двери в дальнем конце комнаты. Он увидел, что большинство из них были такого же размера, как и его собственная, но в каждой стояло не меньше дюжины кроватей. В некоторых больные неподвижно лежали на своих кроватях, но в других пациенты болтали и смеялись друг с другом, собравшись небольшими группами. Пенрод услышал стук игральной коробки, крики радости или огорчения, когда кости приземлились. Фарук видел, как он делает свои наблюдения.

- Ваш друг Лусио устроил вам небольшое уединение, и мы были более чем счастливы услужить ему. Его щедрость позволила нам сделать различные улучшения в колонии. С сегодняшнего дня у тебя будет комната поменьше, но она будет принадлежать только тебе, и ты будешь заниматься спортом на свежем воздухе. А теперь прикрой глаза. Вам потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к яркому дневному свету.”

Пока он говорил, они прошли через дверь в конце коридора и вышли на гравийную дорожку. Сначала Пенрод был ослеплен, и Фарук терпеливо ждал, пока его зрение привыкнет и он начнет различать то, что было перед ним. В нескольких сотнях ярдов от него, на гравийной дорожке, обсаженной молодыми пальмами, он увидел то, что должно было быть воротами в колонию. Они были высокими и сделаны из больших бревен. Внутри висел маленький колокольчик, а в дереве был вырезан люк. Прямо перед ними стояла аккуратная сторожка. По обе стороны тянулась каменная стена высотой около двенадцати футов, снова побеленная. Пенрод увидел, как звякнул маленький колокольчик, и из сторожки вышел старик, отодвинувший коммуникационный люк. Они были слишком далеко, чтобы расслышать, о чем идет речь. Но как только люк закрылся, старик отпер панель в стене и выдвинул большой ящик. Он вынул из него мешок, который передал одному из нескольких притаившихся детей, и тот убежал с ним по другой тропинке.

- Подношения, - сказал Фарук. - Предубеждение против прокаженных в моей стране глубоко и сильно, но многие местные жители платят нам что-то вроде десятины. Большая часть нашей еды поступает именно таким образом. Может, пройдемся немного?”