Царь царей

Один из мужчин протянул Абдулу кожаную сумку и сверток ткани. - Эфенди, да пребудет с тобой Аллах Милосердный.”

- Спасибо, Якуб, - сказал нищий, протягивая ему ключ. “Я подам сигнал, когда освобожусь.”

Якуб смотрел, как он исчезает в тени, и за мгновение до того, как он исчез из виду, Абдул преобразился, как джинн. Пьяный нищий исчез, сменившись молодым человеком шести футов ростом, быстрым и гибким, как леопард. Съежившаяся поза исчезла. Перед тем как исчезнуть за углом дома, он обернулся, и Якуб мог поклясться, что заметил вспышку этих ледяных голубых глаз. Якуб посмотрел на дорогу, как и положено хорошему стражнику, радуясь, что выбрал служить такому человеку, как Пенрод Баллантайн.

•••

Пенрод очень внимательно следил за порядком в доме, пока играл роль Абдула. Он знал, что у него есть от двенадцати до пятнадцати минут, прежде чем патрульные снова пройдут этим путем. Он развернул сверток ткани, достал из него короткий лук, натянул тетиву, а затем из тени пустил стрелу вверх и через верхнюю ветку платана, которая затеняла тропинки вокруг дома от дневного зноя.

Его нижние ветви были срезаны, без сомнения, по совету Пинкертона, но к стреле, выпущенной Пенродом, был прикреплен длинный моток лески. Стрела изогнулась дугой над твердой веткой примерно в двадцати футах от Земли и бесшумно упала на землю с другой стороны, глубоко зарывшись головой в землю.

Пенрод поднял ее и с помощью лески натянул на ветку Манильский альпинистский трос, так что она свисала до земли с обеих сторон. Он ухватился за нее чуть выше уровня головы и скрутил две части между ногами, образуя тормоз, затем подтянулся вверх, собирая веревку позади себя, когда добрался до ветки.

В качестве места для входа он выбрал свободную комнату на первом этаже. Молодую служанку в доме поощряли к романтическому увлечению одним из слуг Якуба, тем самым человеком, который теперь притворялся охранником главных ворот. Через нее Пенрод узнал, кто находится в доме и где они спят. На первом этаже находились только комнаты герцога и его секретаря Каррутерса. Герцог проводил вечера в клубе, уходя обедать в восемь и редко возвращаясь раньше трех часов утра. Каррутерс обычно ужинал в одиночестве и гасил настольную лампу еще до полуночи. Эта комната, расположенная на полпути вниз по восточному флангу дома, была пуста, а под окном виднелась наклонная крыша одного из эркеров на первом этаже.

От конца ветки до гладкой крыши было около десяти футов, но Пенрод имел преимущество в высоте. Он легко приземлился и немного подождал, чтобы убедиться, что его не услышали. В доме по-прежнему было тихо.

Окно было закрыто на задвижку. Пенрод освободил одно из маленьких стеклянных окошек, стряхивая замазку перочинным ножом, и осторожно поймал его за края, когда оно освободилось. Затем он поднял створку и проскользнул внутрь, тщательно закрыв за собой окно на случай, если кто-нибудь из патрулирующих стражников вздумает посмотреть наверх.

Следующий этап его плана был самым опасным. Кабинет герцога всегда был заперт, и ключ от него был только у двух человек: у Каррузерса и у самого герцога. Якуб хотел уговорить служанку взять копию ключа или украсть его, пока Каррутерс спит, но Пенрод не стал рисковать, особенно после того, как увидел, как избили горничную Агаты. Когда он заснул, Каррутерс положил его на столик у кровати вместе с часами и очками в проволочной оправе.

Пенрод вошел в комнату Каррузерса, расположенную по другую сторону лестничной площадки. Секретарь, казалось, мирно спал в своей кровати под балдахином, и тонкий серп Луны отбрасывал на комнату лишь слабый свет. На лестничной площадке и в коридоре горел газ, пока сам герцог не улегся спать, поэтому Пенрод подождал, пока глаза привыкнут к темноте.

Он молча подошел к боковому столику у изголовья спящего мужчины. Каррутерс пошевелился, и Пенрод, взяв ключ, почувствовал на кончиках пальцев его легкое дыхание. Он щелкнул по ореховой облицовке.

“Там кто-нибудь есть?- Его голос был тяжелым от сна. Пенрод не двинулся с места, позволив себе раствориться в теплой тишине комнаты, словно факир. Каррутерс повернулся на другой бок, и вскоре его дыхание снова стало ровным, как во сне.

•••