Царь царей

Она слегка повредила верхний правый край, но в остальном казалась совершенной и неповрежденной. Следы краски все еще были видны на тонкой поверхности, намек на темноту на волосах и красноватый оттенок на щеках. Герцог поднял его и поднес к свету, держа обеими руками, как епископ держит чашу для причастия. Он повернул его вправо и влево, чтобы посмотреть, как падает на него свет, затем опустил и перевернул. На его нижней стороне виднелись небольшие отметины. Кендал потянулся к своему столу, достал ювелирную лупу, приладил ее к правому глазу и поднес резьбу к себе.

Снаружи Горацио услышал тихие шаги слуги в холле. Наконец герцог вздохнул, отложил резьбу и петлю и снова положил маленький шедевр на обертку.

- Это чудо, Горацио, - сказал он наконец.

“Вы могли бы прочесть надпись на обороте?”

“Я пробовал, но это кажется невозможным.”

- Это портрет Цезаря, подаренный самой Клеопатре. Горацио быстро заморгал. “Я и сам думал, что это маловероятно, но сегодня утром мы с директором Музея древностей снова осмотрели его. Мы не нашли ничего, что указывало бы на то, что надпись была сделана позднее, и сравнили резьбу с другими бюстами Цезаря, сделанными при его жизни. Сходство поразительное.”

Герцог все еще смотрел на нее. - Само собой разумеется, Горацио, что я заплачу все, что ты попросишь. Что угодно”

Горацио выглядел очень серьезным. “Я понимаю это, но я обещал сделать это в другом месте.”

“В каком?”

“Этого я сказать не могу. Надеюсь, вы не станете возражать, Ваша Светлость, если я дам вам в руки записку, подтверждающую, что я передал этот предмет вам на хранение.”

“Я буду платить двойную сумму, предусмотренную договором. Ты мог бы прожить свои дни в роскоши, Горацио, если бы позволил мне это.”

Горацио покачал головой. Он наклонился вперед и потянул резьбу обратно к себе, затем снова начал заворачивать ее.

“Очень хорошо” - сказал Герцог. “Вы тоже не скажете мне, кто покупатель? Горацио не ответил, и Кендал достал из ящика стола листок бумаги и начал писать. “Конечно же, ты этого не сделаешь. Но я думаю, что уже знаю. Во-первых, мало кто в мире может себе это позволить, а во-вторых, ты, Горацио, сноб.”

- Ваша Светлость!- Запротестовал Горацио, быстро поднимая голову.

- Это не оскорбление, Горацио—ты мудро выбираешь себе друзей. Я думаю, что если бы вы продавали их какому-нибудь банкиру или американскому магнату, вы бы не были так решительно настроены выполнить свою первоначальную сделку, поэтому вы, должно быть, продаете кому-то, кто превосходит меня по рангу. Это скорее сужает поле поиска. И он претендует на то, чтобы быть подобием Цезаря, этого великого героя Рима. Итак, мой дорогой Горацио, я заключаю, что ваш покупатель - член итальянской королевской семьи. Скорее всего, сам король. Он коллекционер в нашей семье.”

Рот Горацио открылся и закрылся, как у рыбы, а на лбу выступил свежий слой пота. “Я . . . Я не мог ни подтвердить, ни опровергнуть это . . .”

Герцог, выглядел довольным. - Он откинулся на спинку стула. - Дай мне сорок восемь часов, Горацио. В прошлом мне приходилось иметь дело с итальянской королевской семьей—во всяком случае, с некоторыми ее младшими членами. Если до истечения этих сорока восьми часов я смогу передать вам письмо от итальянского консула здесь, в Каире, подтверждающее, что король Умберто счастлив, что вы продаете это сокровище мне, а не ему...?”

Он размашисто подписал свою записку и протянул ее Горацио. Горацио прочел его, коротко кивнул, затем сложил и сунул в карман.

“Если вы можете показать мне такое письмо,тогда, конечно, Ваша Светлость, резьба ваша. Но простите меня, это напрасная надежда.”

“Возможно, возможно и нет. Теперь я положу это чудо в свой сейф, и вы можете провести день или два в Каире, не беспокоясь о нем больше. Может быть, вы будете так добры и повернетесь ко мне спиной?”

Герцог взял завернутую резьбу и подождал, пока Горацио встанет и повернется лицом к двери. Он услышал тиканье колесика с комбинацией цифр, отпустил засов и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как герцог кладет резьбу на толстую стопку карточек в красном плюшевом интерьере. Затем герцог закрыл стальную дверь и закрыл над ней часть книжной полки. Горацио был поражен этим замыслом. Если бы он не видел ее открытой, то никогда бы не заметил.

“Благодарю вас, благодарю Вас, Ваша Светлость.”

•••

Два дня спустя, когда Горацио вернулся домой, он все еще выглядел счастливым человеком. Однако, увидев письмо из итальянского консульства, он снова вздрогнул.

“Никогда бы не поверил . . . И все же это здесь! Король согласен, чтобы я продал резьбу Вам, Ваша Светлость. И все же я был уверен, что эта покупка представляет для него большой личный интерес.”

Герцог даже не пытался ничего объяснить.