Царь славян

Во времена Забелина, «в те годы степная полоса была еще слабо освоена людьми, в значительной мере оставалась нераспаханной. Ее не прорезали, как сейчас, ни железные, ни шоссейные дороги. На курганах кое-где стояли «каменные бабы», поставленные половцами, А ОКРЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ ХОДИЛИ К ЭТИМ ИДОЛАМ НА ПОКЛОНЕНИЕ (в девятнадцатом веке! — Авт.), КЛАЛИ ПЕРЕД НИМИ ЖЕРТВЫ И НЕ ДАВАЛИ АРХЕОЛОГАМ СНИМАТЬ СТАТУИ С МОГИЛЬНЫХ НАСЫПЕЙ» [56], с. 645. В книге «Империя», гл. 3:6, мы показали, что весьма многочисленные «каменные бабы» были установлены казаками-ордынцами в эпоху великого = «монгольского» завоевания XIV века, затем — последующего повторного османского = атаманского покорения земли обетованной XV века, а затем — освоения далеких территорий Великой Империи в период XV–XVI веков и даже, быть может, начала XVII века. Так что неудивительно, что местные жители XIX века еще помнили кое-что из подлинной истории, сохраняли курганы, уважали каменные памятники и поклонялись им, как образам своих сравнительно недавних предков. Поэтому и протестовали против снятия статуй.

За годы раскопок Забелин сделал много археологических открытий. Достаточно сказать, что в 1862 году, в Поднепровье, именно он раскопал знаменитый Чертомлыкский курган. Этот огромный курган высотой более двадцати метров и объемом около 100000 кубических метров, находился к северо-западу от Никополя [56], с. 647. Раскопки дали ценные результаты. Было обнаружено богатое царское скифское погребение (мужское и женское), склеп с несколькими ответвлениями, захоронения конюхов, воинские погребения. Оружие, золото, серебро, бронза и т. д. и т. п. Наиболее популярна серебряная ваза — «самое интересное из найденного в Чертомлыке» [56], с. 647. Сегодня ее иногда именуют Никопольской скифской вазой и датируют IV веком до н. э., см. рис. 9.13.

Рис. 9.13. Никопольская скифская ваза, извлеченная из Чертомлыкского кургана во время его раскопок И.Е. Забелиным. Серебро. Высота 70 сантиметров. Взято из [60], т. 1, с. 78.

Стоит отметить настораживающий факт. Сегодня нам известны, по-видимому, далеко не все предметы, извлеченные Забелиным из кургана. Утверждается, будто ОДНУ ТРЕТЬ НАХОДОК «пришлось подарить» владелице земли, на которой находился курган — вдове генерал-майора Зейфарта [56], с. 648. Что стало с этой третью частью — не сообщается.

В 1876 году Забелин оставил полевые раскопки. Тем самым, он трудился на данном поприще примерно шестнадцать лет. В этом он выгодно отличался от большинства историков, которые всю свою жизнь проводили в кабинетах, не выезжая на реальные раскопки.

Дальнейшие события показывают, что после археологического периода в своей жизни, в мировоззрении Забелина произошли заметные изменения. Их усилили также и его многолетние исследования архивов и старых документов, по которым он написал свой известный труд «Домашний быт русских царей и цариц в XVI и XVII столетиях». Коротко говоря, он понял, что русскую историю на протяжении многих лет тенденциозно искажали. В частности, что в земле лежит совсем не то, о чем рассказывают историки. И тогда Забелин попытался восстановить истину. Сразу скажем, что в полном объеме сделать это ему не удалось. Более того, скорее всего, он не осознал даже масштаба всей проблемы. Но понял многое. И решил поделиться своими открытиями с научной общественностью.

Биографы Забелина отмечают следующий факт. В это время одну из своих статей он отдал «не в какой-нибудь либеральный журнал, а в «Русский Архив». Этот орган был основан по инициативе славянофила А.С. Хомякова историком славянофильского направления Петром Ивановичем Бартеневым. Некогда Забелин резко критиковал его публикацию охотничьего дневника царя Алексея Михайловича. Славянофильских изданий до семидесятых годов он всегда сторонился. HO СИТУАЦИЯ ИЗМЕНИЛАСЬ [56], с. 687. Что же произошло?

Вероятно, такая эволюция его взглядов началась в результате столкновения с реальным археологическим материалом, который он сам обнаруживал при полевых раскопках. Покинув кабинет и оказавшись лицом к лицу с подлинными старинными вещами, появлявшимися из-под земли и еще не прошедшими тщательную цензуру историков, Забелин мог, наконец, осознать, что привычная ему скалигеровско-романовская история противоречит реальным археологическим находкам. Было бы интересно познакомиться с дневниковыми полевыми записями Забелина, где, по-видимому, сохранились какие-то следы его размышлений на эту тему. Но в наших книгах мы и без того привели достаточно много примеров противоречий между реальным археологическим материалом и скалигеровской письменной версией истории. Следовательно, есть все основания думать, что нечто подобное обнаружил и Забелин. Во всяком случае, серьезная смена его взглядов именно после полевых раскопок говорит сама за себя.