Царь мышей

Тут дверь медленно раскрылась, и в трапезной появился Петрович. Что-то в его облике показалось Чаликовой не совсем обычным, она только не могла понять, что именно. А если бы Надя пригляделась внимательнее, то заметила бы, что дырявая рубаха на Петровиче не болталась, как обычно, а заправлена в латаные штаны, и даже рваные башмаки были чуть чище, чем обычно. Кроме того, остатки волос теперь не торчали, как попало, а были аккуратно зачесаны на плешь.

Перемены в Петровиче стали еще более наглядны, едва он открыл рот.

- Сударыня, - учтиво полупоклонился он в сторону Чаликовой, - и вы, достоуважаемые господа. Наш возница, почтеннейший Чумичка, хотел бы узнать, не изъявите ли вы желание тотчас пожаловать в карету и отправиться в Царь-Город, дабы не злоупотреблять покоем высокочтимого хозяина сего мирного прибежища?

- Право же, побыли бы еще, - неприязненно глянув на Петровича, сказал Дормидонт.

- Позвольте напомнить, сударь, что главная цель нашего пребывания в сием поместье уже достигнута, - еще учтивее продолжал Петрович, покосившись на разбросанные по столу украшения, - и лично я не вижу причин далее здесь задерживаться. Позвольте также милостивейше напомнить, что наш обожаемый правитель, сиречь царь Путята, ожидает нас, снедаемый надеждами на успешное обретение утраченного.

- Хоть завтрак закончить ты нам позволишь? - хмуро спросил царь. - Да ладно уж, садись за стол, съешь чего-нибудь, чего зря стоять?

- О нет, я не считаю себя вправе сидеть наравне со столь высокопоставленными особами, - отказался было Петрович, но почувствовав, что во второй раз его вряд ли пригласят, почел за лучшее согласиться: - Однако, ежели вы так настаиваете, то я, конечно же, присоединюсь к трапезе и откушаю что-либо от ваших невиданных щедрот!

С этими словами он присел на краешек стула и с помощью большой ложки переложил из блюда к себе на тарелку совсем немного (!) какого-то овощного кушанья, после чего стал медленно его есть, помогая себе вилкой и кусочком хлеба (!!), а от вина отказался вовсе (!!!), ограничившись кружкой кваса, да и то неполной.

Все, кто был за столом, тихо дивились столь скоропостижным переменам в бывшем Грозном Атамане, и гадали, к лучшему ли они, или наоборот. 

* * *

Лишь к утру достигли Каширский и Анна Сергеевна стен Царь-Города. Чтобы попасть в столицу, нужно было миновать ворота, в которых обычно стояли двое-трое стрельцов в красных шапках, вооруженных секирами. В их обязанности входило брать подати с въезжающих в столицу иноземцев и проверять купеческие обозы на предмет недозволенных товаров. На обычных путников, а тем более пеших, стрельцы, как правило, внимания не обращали и пропускали их туда и обратно беспрепятственно.

Однако на сей раз путникам явно не повезло - стрельцы встретили их скрещенными поперек ворот секирами:

- Кто такие?

Каширский вздохнул, опустил на землю мешок и извлек из внутреннего кармана свернутую вчетверо грамоту, из которой следовало, что податель сего, господин имярек, исполняет особые поручения и должен быть пропускаем беспрепятственно даже в такие места, куда обычным смертным далеко не всегда открыт ход. Грамоту венчала круглая печать и подпись весьма значительного должностного лица, которая обычно отваживала служивых задавать Каширскому какие-либо дополнительные вопросы.

На стрельцов же привратников, похоже, куда большее впечатление произвели отнюдь не подпись и не печать, а имя самого предъявителя.

- А-а, так вы и есть Каширский? - голосом, ничего хорошего не предвещавшим, проговорил первый стражник. - Вас-то нам и надо!

- А в чем, собственно, дело? - забеспокоился Каширский.

- А то сами не знаете! - ухмыльнулся второй охранник. - В Сыскном приказе вам немало порасскажут о ваших темных делишках!

- Вы не имеете права! - захорохорился Каширский. - Я ученый с мировым именем, без пяти минут Нобелевский лауреат, я самого царя Путяту консультирую!..

- А кстати, что у вас в мешочке? - вдруг спросил первый стрелец. - Покажите, будьте так любезны.

- Ни за что! - испуганно вскричал Каширский, вцепившись в мешок. - Это мои личные вещи.

Охранник с силой потянул мешок на себя, Каширский не отдавал, и кончилось это тем, чем и должно было - мешок порвался, и через дырку на землю посыпались драгоценные украшения, старинные монеты и золотые кувшинчики.

- Значит, личные вещи? - усмехнулся второй стрелец. - Ну что ж, господин Каширский, пройдемте со мной.

- Тогда и меня ведите! - не выдержала Глухарева. - Я тоже замешана в разных темных делишках!..

- Сударыня, не морочьте голову, - отмахнулся от нее первый стрелец, будто от назойливой мухи. - Ступайте своим путем и не мешайте нам работать.

- Это вы нарочно устроили, чтобы... - крикнула Анна Сергеевна вдогонку - и осеклась. А хотела она сказать: это вы нарочно устроили, чтобы не делиться со мной.

Так сбылось второе пророчество Херклаффа о "каталашке" для Каширского.

Анна Сергеевна смачно плюнула и, миновав ворота, вошла в город, на ходу обдумывая, как бы ей вызволить сообщника, а главное - вернуть драгоценности.

* * *