При этом у Антония не было повода упрекнуть Ирода в измене: формально инициатива начать войну исходила от Клеопатры, требовавшей уплаты налогов с присвоенных ею земель на Западном (территория Иудеи) и Восточном (территория Набатеи) берегах Иордана.
Ирод, будучи официальным арендатором этих земель, исправно выплатил причитающиеся Клеопатре деньги, однако Малх налоги платить отказался.
По мнению и Ирода, и Клеопатры, это был достаточный повод для войны — получалось, что Ирод, чтобы покрыть убытки, должен увеличить налоги со своих подданных, что привело бы к еще большей ненависти к нему со стороны населения. Клеопатра же почти не скрывала, что в зависимости от исхода войны намерена окончательно присоединить к Египту территорию проигравшей стороны.
И все же дело было не только в Клеопатре.
Ирод не забыл и не простил ни Малху, ни его подданным событий 40 года, когда он всего лишь настаивал на возвращении старого долга и получил поворот от ворот Набатеи. Теперь, когда он прочно утвердился во власти и Иудея процветала, пришло наконец время для сведения старых счетов.
Флавий датирует начало войны между Иудеей и Набатеей годом 187-й Олимпиады, то есть примерно июлем 32 года до н. э. — как раз тем самым временем, когда Октавиан бросил открытый вызов Антонию.
Выйдя из Иерусалима, Ирод двинулся в Самарию, а оттуда к Ципори, повсюду, где только можно, проводя массовую мобилизацию местных жителей в армию. Собрав таким образом огромное войско, он перешел через Иордан и вышел к Диосполису, где его уже ждал Малх, не менее тщательно подготовившийся к войне.
Началась битва, в которой евреи одержали безусловную победу и заставили арабов отступить вглубь страны, на восток — к Канне.
К этому времени в армии Ирода началось головокружение от успехов.
Ирод собирался сначала разбить лагерь, создать, как и полагается, ставку главнокомандующего и вообще действовать по всем правилам военной науки. Между тем большинство его командиров рвались в бой, считая, что арабы почти повержены и незачем тратить время на подобные пустяки. Не желая противостоять этому настроению армии, Ирод отдал приказ о начале сражения и лично в полном боевом снаряжении повел войско в атаку.
Дальше произошло, в общем-то, банальное и предсказуемое с точки зрения военной науки событие. Под напором еврейской армии набатеи начали отступать, а евреи, само собой, стали их преследовать, все больше и больше углубляясь на территорию противника. Они уже изрядно устали и считали себя победителями, когда сидевший в засаде с несколькими тысячами бойцов смотритель за землями Клеопатры в Набатее Афинион неожиданно ударил по ним с тыла.
Флавий пишет об этом ударе как о вероломном, так как Афинион в силу своего статуса должен был соблюдать нейтралитет. Однако это утверждение выглядит спорным: как-никак Афинион был ставленником Клеопатры во владениях именно Малха, а не Ирода.
После удара Афиниона паника охватила уже евреев, которые бросились бежать, теряя по дороге сотни и тысячи товарищей по оружию. Но так как евреи не создали нормального лагеря, в котором можно было занять оборону, перегруппироваться и подготовиться к новой атаке, то выходило, что отступать им попросту некуда.
Ирод, похоже, с остатками армии и сам бежал с поля боя, хотя прямо об этом ни в одном источнике не сказано.
Потери евреев оказались огромными, но тем не менее Ирод отнюдь не собирался отказываться от сведения счетов с набатеями. Собрав армию заново, он перешел к тактике Маккавеев в период войны с греками: время от времени стал совершать набеги на города и села арабов, а также на набатейские гарнизоны, атакуя их преимущественно с гор.
В 31 году до н. э. в Иудее произошло страшное землетрясение, унесшее жизни более тридцати тысяч человек. Бойцы Ирода при этом почти не пострадали, так как располагались в полевом лагере, в палатках, на открытой местности, а не в каменных домах. Но землетрясение унесло жизни их близких, и многие начали дезертировать — чтобы восстановить жилища своим семьям.
Арабы не замедлили воспользоваться ослаблением Иудеи и напали на страну, грабя, убивая и уводя в рабство ее жителей, а также оккупируя прилегающие к Иордану районы.
Ирод, оказавшись в отчаянном положении, направил к Малху послов, чтобы начать переговоры о мире, но Малх не стал даже слушать парламентеров Ирода, а велел… принести их в жертву набатейским богам, будучи при этом прекрасно осведомлен, что человеческие жертвоприношения считаются у иудеев самым отвратительным проявлением язычества.
Убийство парламентеров у всех народов и во все времена считалось преступлением, которому нет прощения, и с этого момента стало ясно, что говорить с арабами о мире бессмысленно — они понимают только язык войны.
Все происходившее было страшно само по себе, но, пожалуй, самое страшное заключалось в том, что и армия, и народ Иудеи в целом были совершенно деморализованы. По стране поползли слухи, что землетрясение не что иное, как кара Божья за кровавое правление Ирода.