Царь Дмитрий - самозванец

Марина Мнишек по-прежнему пребывала в Тушине в роли пленницы, негласной, но не безгласной. «Счастие меня оставило, но не лишило права властительного, утвержденного моим царским венчанием и двукратною присягой народу русскому» — так писала она королю польскому, отстаивая свои мифические права на престол. Оставив свое обычное высокомерие, попробовала Марина возмутить тушинских казаков, для этого ходила в платье русском, с распущенными по плечам волосами по лагерю, приветствовала атаманов по имени, как знакомых старых, и обращалась с речью пламенной к высыпавшим навстречу ей казакам. Говорила о том, что истинный царь Русский Димитрий Иванович ждет их к себе в Калугу, что не сомневается в их верности, надеется с их помощью и по благословенью Божьему покарать изменников и установить мир в державе Русской, а после этого одарит он верных своих казной богатой. Не добившись успеха и здесь, Марина, переодевшись простым ратником, февраля 11-го бежала из Тушина в сопровождении одного лишь слуги и служанки. Снаряженная гетманом Рожинским погоня вернулась ни с чем. Марина отправилась в Дмитров, где ее верный рыцарь пан Са-пега, отступившись от Троице-Сергиевой Лавры, отбивался от наседавшего на него князя Михаила Скопина-Шуйского. Воз-

можно, мыслила Марина укрепить дух Сапеги и склонить его продолжать борьбу на стороне Самозванца, не преуспев в этом, она отправилась в Калугу к своему названому мужу. Жители калужские и войско, там собравшееся, приветствовали ее с восторгом.

В Тушине же начались разброд и шатания. Знатные изменники русские первыми отправились под Смоленск на поклон к королю польскому, казаки и немногие поляки отправились в Калугу, русские ратники разбрелись кто куда, дольше всех, до первых чисел марта, держались поляки, но и они ушли. Уходя, гетман князь Рожинский приказал зажечь Тушино, деревянный город сгорел дотла. Отягощенные богатой добычей и многими пленниками, среди которых находился и благочестивый Филарет, поляки двинулись к Смоленску. Молодой воитель, князь Михаил Скопин-Шуйский громил всех подряд, освобождая город за городом, уезд за уездом. Его отряды даже устремились вслед уходящему войску Рожинского и настигли его под Волоком Ламским. Там, в Иосифовом монастыре, в драке пьяной с подчиненными нашел свой конец честолюбивый князь Рожинский. Потеряв своего командира, поляки бросились врассыпную, но их почти всех порубили ратники русские.

Марта 2-го войска русские торжественно вступили в Москву. Жители московские восторженно приветствовали князя Михаила Скопина-Шуйского, витязя доблестного, и митрополита Филарета, страдальца за Землю Русскую. Не то Шуйские! Царь Василий Шуйский уже ревновал к славе своего двоюродного племянника, брат же его, Дмитрий Шуйский, бывший наследником бездетного царя, видел в князе Михаиле соперника в борьбе на царский венец. И вот апреля 23-го на одном из пиров жена Дмитрия Шуйского Екатерина, дочь презренного Малюты Скуратова, поднесла князю Михаилу чашу свином, после чего тому стало нехорошо, едва он доехал до дому, как у него хлынула кровь из горла, из носа, из ушей, даже из глаз. Через два дня князя Скопина-Шуйского не стало.

Очевидное злодейство возмутило народ русский, и первым в Рязани возмутился Прокопий Ляпунов, открыто при-

звавший свести Василия Шуйского с престола. И поляки ободрились гибелью непобедимого воеводы русского, король Си-гизмунд, по-прежнему стоявший под Смоленском, повелел своему гетману Жолкевскому идти на Москву, для того дал ему из сил своих две тысячи всадников, тысячу пеших ратников и всех поляков, вернувшихся из Тушина. Под Займищем июня 23-го Жолкевский встретил трехкратную русскую рать во главе с князьями Дмитрием Шуйским и Андреем Голицыным и разбил ее, так что Дмитрий Шуйский сам-един пешком в Москву вернулся.