Царь

Вот внезапно добирается до Москвы тайная весть от английского посланника Дженкинсона. Очевидно, бранное послание Иоанна производит на королеву Елизавету сильное, явным образом благотворное действие, тем более что следом за ним английские торговые люди извещают свою прегордую государыню о потере всех своих привилегий, своих весьма прибыльных позиций в московской торговле, а главное, об утрате волжского пути, такой короткой, такой удобной водной дорожкой ведущего к богатейшим, таким приманчивым восточным рынкам, до которых ещё и португальцы не добрались. Чутьём женщины, одинокой, непонятой, окружённой врагами, Елизавета верно угадывает, что с Иоанном надобно говорить иным языком. Переменчивая, неверная, она тотчас снаряжает в Москву представительное посольство во главе с Робертом Бестом, включив в его состав Дженкинсона, проведав, что московский царь и великий князь благоволит этому неглупому англичанину, поручает передать в самой благопристойной, приветливой форме свои извинения и любой ценой восстановить положение английских торговых людей. Ещё прошлой осенью посольство выгружается на пристани святого Николая. Его задерживают тут же, на острове Роза, как кличут его англичане. От имени холмогорского воеводы Роберту Бесту и его спутникам сообщают, через переводчика Даниила Сильвестра, что во многих городах Московского царства свирепствует мор, что на всех путях поставлена стража, которой не велено никого пропускать ни туда, ни обратно, что англичане погибнут либо от мора, либо от бдительной стражи. Когда же Роберт Бест продолжает настаивать, ему изъясняют доступно, что царь и великий князь отправился в поход против свейских людей и что его никак невозможно догнать. Дженкинсон, уже отчасти знакомый с дорогами и порядками, вернее сказать, с беспорядками, сплошь и рядом царящими на Русской земле, отправляет гонца. Гонца перехватывают, а до сведения Дженкинсона доводят, по правде или облыжно, что царь и великий князь именно его винит за неудачу в переговорах с его королевой и потому поклялся отрубить ему голову, как только сучий Дженкинсон посмеет объявиться в Москве. Всё-таки один из его гонцов добирается до Александровой слободы и передаёт Иоанну какие-то оправдания Дженкинсона. Иоанну в самом деле симпатичен этот сметливый английский торговый агент, проходимец и дипломат. Он даёт разрешение его пропустить. Дженкинсон, а не Роберт Бест появляется в Александровой слободе. Иоанн сокращает подобающий случаю официальный приём, удаляет бояр и продолжает беседу в присутствии переводчика и всего двоих своих самых близких советников. Он, понятное дело, требует объяснений. Дженкинсон уверяет, что слово в слово передал его поручение своей королеве, что королева изволила выслушать его предложения милостиво и дальнейшие переговоры поручила вести Томасу Рэндолфу, который будто бы всё перепутал, да к тому же переводчики, должно быть, неверно переводили слова королевы. В доказательство того, что всё так и было, он передаёт Иоанну новую грамоту королевы. Королева спешит оправдаться:

«Дженкинсон правдиво расскажет вашему пресветлейшеству, что никакие купцы не управляют у нас государством и нашими делами, а мы сами печёмся о ведении дел, как прилично деве и королеве, поставленной Богом; и что подданные наши оказывают нам такое повиновение, каким не пользуется ни один государь. Чтобы снискать ваше благоволение, подданные наши вывозили в ваше государство всякого рода предметы, каких мы не позволяем вывозить ни в какие другие государства на всём земном шаре. Можем вас уверить, что многие государи писали к нам, прося прекратить с вами дружбу, но никакие письма не могли нас побудить к исполнению их просьб...»