Трудно отпустить

Я смеюсь вместе с ним. Пью вместе с ним. Но все это время я думаю о том, что сказал Катц, и задаюсь вопросом, почему сегодня играл по-другому.

Но глубоко внутри я уже знаю ответ.

На льду все еще чувствовалось напряжение, просто не такое тяжелое, как раньше.

Я все еще испытывал чувство вины за то, что я, а не Джон, вышел в плей-офф и открывал шампанское в раздевалке. Тем не менее я начал видеть жизнь вокруг себя.

Сообщение Деккер смягчило возмущение, вызванное тем, что написал мне отец.

Столько изменений за столь короткое время, но, господи, как же хорошо я себя чувствую. Намного лучше. И это отразилось на игре. И на общении с товарищами по команде. Грусть, вина, злость и боль никуда не делись, но стали менее… громкими. Всепоглощающими. Копившиеся шестнадцать лет, они почему-то стали не такими тяжелыми. Я знаю, что столь неожиданное изменение произошло благодаря одному конкретному человеку.

Человеку, который увидел настоящего меня, поверил мне.

Я вскакиваю с места.

– Матерь божья, ты в порядке, чувак? – Катц с полуопущенными веками что-то невнятно бормочет, глядя в мою сторону. На столе между нами гора пустых бутылок. – Ты подскочил так, словно у тебя ракета в заднице.

– Да все со мной в порядке. – Я спотыкаюсь на ходу. – Я… Мне нужно идти.

– Ага, конечно. – Он смеется так громко, что перекрывает шум, и некоторые парни поворачиваются в нашу сторону. – Не потеряй парня, что сегодня играл с нами. Он, то есть ты, был великолепен.

Я смеюсь и поднимаю средний палец над головой.

– Почему ты уходишь? – кричит Финч, когда я прохожу мимо еще одного столика, что заняла наша команда.

– Кое-что. Нужно кое-что сделать, – отвечаю я, хотя нет никакого «кое-что». Только кое-кто, с кем я хочу отпраздновать.

В этот раз, когда я стучусь в ее дверь в час ночи, меня мучает нужда другого рода.

На этот раз я хочу разделить с ней что-то.

На этот раз я хочу, чтобы она была рядом.

Глава 55. Деккер

Открывая дверь, я не уверена, с каким именно Хантером Мэддоксом встречусь. Я не ожидала, что кто-то постучится в мою дверь посреди ночи, а еще меньше ожидала увидеть на пороге его.

– Привет, – говорю я, не скрывая улыбки, которая появляется при виде него, такого растрепанного, с остекленевшим взглядом, и всплеска эмоций, который охватывает меня, потому что он пришел ко мне в столь знаменательную для него ночь.

– Что ты здесь делаешь?

– Я пьян, – пожимает плечами Хантер, отчего теряет равновесие и покачивается.

– Я заметила. – Я прислоняюсь к полуоткрытой двери и жалею, что при виде его застенчивой улыбки хватаюсь за дверную ручку вместо того, чтобы заключить его в объятия, которых так отчаянно хочу.

– Мы выиграли. – Такое простое утверждение, но эмоции на лице Хантера такие чистые, что задевают сердце. Они дарят мне надежду на то, что мои слова помогли ему преодолеть пропасть между тем, чтобы отгораживаться от всех, и возможностью стать свободным.

– Знаю. Я смотрела матч.

– И?

– И ты был невероятен. Одна из лучших игр с твоим участием, которую я видела в этом году.

– Правда? Серьезно? – Щеки Хантера краснеют, а его мальчишеская улыбка сводит меня с ума всеми мыслимыми способами… И все эти способы хороши.

– Ты точно был неподражаем.

– Я вернулся, – заявляет он. Звучит смешно, потому что он действительно вернулся ко мне в квартиру, но Хантер имеет в виду метафорическое возвращение на лед. Он осознает комичность предложения, как только оно слетает с его языка, и мы оба смеемся.

Но, когда веселье утихает, мы смотрим друг на друга, а в моей голове проигрывается то, на какой ноте мы расстались несколько часов назад. Никаких слов не было произнесено: мы не упоминали о том, как будут развиваться наши отношения после происшествия, которое, несомненно, сплотило нас. Хантер лишь заключил меня в медвежьи объятия, такие долгие, что мы оба сказали все без слов.

Спасибо.

Я всегда рядом.

Что происходит между нами?

Что мы будем делать дальше?

Но, когда Хантер уходил, на наших лицах сияли улыбки. Пусть его взгляд все еще был пустым, а на плечи все еще давило чувство вины, от которого, думаю, он никогда не избавится, клянусь, оно было намного меньше, чем когда он пришел ко мне. Именно на это я и надеюсь. Что с каждой нашей встречей оно будет постепенно исчезать. Постепенно уменьшаться.

Его приход подсказывает, что я права. Что я, возможно, увидела то, о чем подумала, когда сидела на нем верхом и возносила его к блаженству.

– Почему ты здесь, Хантер?

Он почесывает щеку. Криво усмехается. Покачивается на пятках.

– Потому что твоя кровать удобнее моей.

С этими словами он проходит мимо меня и плюхается на кровать с самым громким взрывом смеха, который я когда-либо слышала.

Я качаю головой, пока Хантер не замечает меня и, схватив за руку, не притягивает к себе.

– Иди сюда.

Комнату наполняет мой крик. Я более чем уверена, что пьяный целомудренный поцелуй, который Хантер запечатлеет на моей щеке, перерастет в нечто большее, но этого не происходит. Он заключает меня в крепкие объятия, обвив руками и ногами.