Трудно отпустить

– Он умирает. Мой брат. – Это первые слова, которые Хантер произносит. Уверена, они же и самые тяжелые из всех, с которыми ему пришлось смириться.

Да, все сказанное им ранее не назовешь легким, но сказать, что твой брат умирает, – значит признать это. Осознать это.

– Знаю, – шепчу я, когда оставляю поцелуй на его ладони. – Я рядом. И буду рядом, когда придет время.

Вот и все, что я говорю. Вот и все, что мне нужно сказать, потому что в этом и заключается причина.

Причина злости Хантера. Причина его настойчивости. Его непокорности.

Он дал брату обещание и теперь боится, что Джон так и не увидит, как оно станет реальностью.

И поэтому все вдруг встает на свои места.

Глава 53. Деккер

Этим вечером Хантер играет со спокойной уверенностью.

В его манере все еще чувствуется непоколебимое высокомерие, характерное для Бешеного Пса Мэддокса, но в то же время в нем есть и умиротворенность, которой я не видела уже давно.

Знаю, отчасти причина в том, что это первый домашний матч после целой череды выездных. Фанаты, кричалки, поддержка.

Но мне нравится думать, что отчасти причина в том, что мы разделили за последние двадцать четыре часа. В том, что он признал, узнал и услышал.

Я касаюсь пальцами губ, на которых все еще чувствую нежность поцелуя, который Хантер подарил мне перед уходом. Его взгляд, полный благодарности и понимания, и что-то гораздо более глубокое, на что я надеюсь. Это наполняет мое сердце радостью.

Завернувшись в одеяло, которое все еще хранит его запах, я смотрю, как Хантер зарабатывает для «Лесорубов» первый в истории плей-офф, и надеюсь, что где-то в пригороде Джон тоже это видит.

Глава 54. Хантер

Отец:

Ну наконец-то, черт возьми. Повезло, что рядом с тобой сегодня был Мейсен, иначе этих трех очков вам не получить. Тебе придется много тренироваться, если собираешься дойти до финала.

Деккер:

Великолепно. Ты был невероятен каждую минуту каждого периода. Поздравляю с выходом в плей-офф!

Алкоголь льется рекой в «Аду Данте», месте, в котором мы зависаем после игры. В баре темно и многолюдно, но нам все же удается устроиться в задней части. Официанты знают, что мы обычно заказываем и как шумно предпочитаем праздновать, но при этом им также известно о щедрых чаевых, которые мы оставляем.

Я откидываю голову на спинку дивана и прикрываю глаза. Пока два сообщения все еще звучат в моей голове, я вытягиваю ноги и скрещиваю лодыжки.

Странно, но одно послание полностью затмевает другое. Впервые что-то вытягивает весь негатив.

– Эй, капитан? Ты в порядке?

Я смотрю на улыбающегося Катцена, который устраивается напротив.

– Я на полпути к тому, чтобы напиться, так что все нормально.

– Разве не все мы пришли сюда за этим? – Он противно смеется.

– Ты сегодня сделал несколько потрясающих сейвов[22], Катц.

– А я давно не видел, чтобы ты так играл. – Он подносит бутылку пива к губам и устраивается на своей стороне кабинки точно в такой же позе, как я. После этого он, склонив голову, изучает меня внимательным взглядом.

– Что? – спрашиваю я.

– Что случилось? Нашел решение своих жизненных проблем? Встретил Мессию? Полакомился хорошей киской, которая прочистила не только твои трубы, но и голову?

– Господи, – отзываюсь я сквозь смех и просто качаю головой, не обращая внимания на грубость нашего вратаря.

– Что бы это ни было, так и продолжай. – Он громко стукает ладонью по столу, отчего я вздрагиваю. – Суеверия и прочее дерьмо.

– Отвали.

– Нет, я серьезно. Классно собраться вместе и отпраздновать без того, чтобы кому-то из нас приходилось присматривать за тобой, волноваться, что ты дашь по лицу какому-то выведшему тебя из себя чуваку.

– Ага. – Честно говоря, я не знаю, как на это ответить. Неожиданно я осознаю, как мое безрассудное поведение сказалось на команде. Неужели все было настолько плохо, что после каждой игры кому-то из них приходилось играть роль няньки? Даже после тех матчей, в которых мы побеждали?

Черт. И все же они поддерживали меня.

Это было видно по подбадривающим толчкам, что они давали мне с тех пор, как на прошлой неделе в раздевалке я поздравил их с победой. Так вот чем отличается этот вечер? Тем, что я тоже могу праздновать? Тем, что я могу поверить, что хорошо сыграл и привел свою команду к победе?

Динамика, товарищество, все мы вместе. Я должен чувствовать себя виноватым. Черт. Сложно это принять.

Катц кричит что-то еще, но я, отвлеченный собственными мыслями и шумом, царящим в баре, пропускаю его слова мимо ушей.

– Что? – спрашиваю я, когда Мейсен подбегает к нашему столику.

– Да, черт возьми! Мы вышли в плей-офф! – долго и протяжно кричит он на все помещение и пододвигает к нам две рюмки. – Шоты!