Трудно отпустить

О том, что Джон сел пьяным за руль, чтобы отвезти маму домой, ведь я отказался это делать.

О молодой маме двух девочек, которую он убил, когда пересек сплошную.

То, как обезумела моя мать, когда, стоя на подъездной дорожке, поняла, что в аварию попал Джон, а не я.

О сердечном приступе отца.

И о жизни, которая ждала нас после.

Бесчисленные часы, проведенные на льду, пока отец пытался превратить меня в моего брата. Как я чувствовал – и скорее всего, чувствую до сих пор, – что это был единственный способ пережить резкие перемены, которые наступили в нашей жизни.

Но оправились ли мы?

Моя мама с тех пор не прожила и дня для себя. Каждый ее момент был посвящен Джону. Мой отец жил не только ради моего брата, но и ради того, чтобы я оправдал надежды, которые они возлагали на Джона.

А я? Я продолжил жить, но все мои достижения, все поражения, каждое пропитанное критикой сообщение были направлены на то, чтобы я выиграл Кубок Стэнли. Потому что именно этого ждали от Джона.

Не от меня.

Не для меня.

Для них.

Ради него.

Потому что, как бы глупо это ни звучало, только так я могу загладить свою вину.

Глава 50. Деккер

Когда Хантер заканчивает историю о чувстве вины, что владеет им, что владело им на протяжении шестнадцати лет, по моим щекам текут слезы, а сердце наполнено печалью.

Еще я злюсь, но не на него. Такое просто невозможно. В тот день он был ребенком, которого возмущало то, что суровый отец явно выбрал себе любимчика. Это был его способ взбунтоваться, потому что он пропустил важное для подростка событие. Хотя последствия есть последствия, но те, в которых обвиняет его отец, и отказ забирать маму с работы совсем не стоят того, чтобы мучиться чувством вины и всю жизнь себя наказывать.

А он несет это бремя каждый день. Убежденный в том, что должен достичь того, чего его брат мог бы достичь. Но кто знает? Джон мог получить травму. Мог сесть пьяным за руль другой машины или в другое время. Кто знает? Но считать себя недостаточно хорошим, когда он, Хантер Мэддокс, достиг практически всех возможных высот, стал капитаном команды НХЛ и является одним из самых высокооплачиваемых игроков США. Это… просто незаконно.

Труднее всего понять, как заставить Хантера увидеть столь вопиющую несправедливость. Это Джон решил сесть пьяным за руль. Никто не знал, какое будущее ждет его брата, так как можно винить Хантера в том, что он лишил его того, что еще даже не произошло?

Но его слова были такими серьезными. Жизнь, проведенная с чувством вины и сожалением. Желание изменить то, что произошло так давно, хотя он не знает, что случилось бы, сядь он сам за руль.

– Хантер, – качаю я головой. – Я так много хочу сказать, что даже не знаю, с чего начать. – Я переплетаю свои пальцы с его, слезы на его щеках давно высохли, но боль, которую они оставили после себя, отчетливо видна.

– Ничего не говори. Пожалуйста. Я не заслуживаю сочувствия. Не заслуживаю облегчения или оправданий. Я провел так годы. Ночами швырял шайбы в ворота так сильно, как только мог, но это не помогло, потому что все сводится к тому, какая жизнь у меня и как вынужден жить Джон. – Он пытается отдернуть руку, но я только сжимаю ее крепче. – Я точно этого не заслуживаю.

– Выжившие всегда мучатся чувством вины. – Мой голос – шепот, маленькое предложение в огромной пропасти, что осталась после той аварии.

– Все не так просто, – приглушенно усмехается Хантер. Он вскакивает с дивана и подходит к окну, чтобы посмотреть на утро. На оживающий город. Он стоит, расправив плечи и засунув руки в карманы, будто готов защищаться после того, что рассказал мне.

– Неважно, что случилось до того момента, как Джон взял в руки ключи от машины. Не ты усадил его пьяным за руль. Ты не крал его карьеру, потому что никому не известно, что могло случиться… Профессиональные спортсмены то и дело получают травмы. И ты уж точно не заслуживаешь того, чтобы расплачиваться за то, что не в силах контролировать.

Мои слова повисают в воздухе. Я лишь надеюсь, что каким-то образом они проникнут в его душу и немного уравновесят мучительное горе, чувство вины и тяжести, которые так долго владели ею.

– Может, я ненавидел его за то, что он был во всем лучше.

– Братья ненавидят друг друга так же сильно, как и любят. Это еще не значит, что ты хотел, чтобы с ним случилось подобное. Соперничество вполне нормально. В одну минуту ты ему завидуешь, а в следующую вы уже дурачитесь вместе. Вот ты жалуешься на нее родителям, а потом после отбоя пробираешься к ней в кровать и рассказываешь страшные истории. Это инь и ян, которые могут понять только те, у кого есть братья и сестры.

– Я завидовал ему. Вот и все. Завидовал, потому что девчонки падали к его ногам. Завидовал постоянным похвалам, которых он удостаивался на льду. Тому, как легко он получал хорошие оценки, когда мне приходилось все время зубрить… всему, черт возьми, подряд.