Трудно допросить собственную душу

— Я всегда такая, — резко ответила Олеся. Ей хотелось плакать. Все рухнуло, она ничего не значит для него, она просто кукла, ставка, как он представил ее жене, у нее нет даже имени.

— Неужели все еще думаешь о своих проблемах? — осведомился он. — Наплюй, говорю тебе, скоро все переменится. Ты должна только выиграть в конкурсе.

— Ничего себе «только», — мрачно ответила она. — Вы сами сказали, что там будет мясорубка.

— Я тебе уже сказал, чтобы называла меня на «ты», — раздраженно бросил он. — И хватит паниковать! Если я за тебя взялся… Я пустышками не занимаюсь. И ту девку делать не буду, пусть хоть треснут! Мне нужна ты!

Снова эти слова! Но они ничего не значат, ничего, пока за стеной ходит его жена… Олеся слышит ее шаги, и у нее сжимается сердце! Как все не похоже на ее мечты! Да, она уже представляла себе, как приедет к нему домой и как все там будет… Но эту женщину она не предусматривала. Совсем. А Саша разошелся:

— Если ты выиграешь, поедешь на полгода в Париж. Глупая, ты даже не представляешь себе, что тебя там ждет! Тебя задолбала твоя серая жизнь?! Там она кончится. Ну, смотри поживей, не могу видеть тебя в таком состоянии! Олеся! Олеся?!

— Что? — опомнилась она.

— Ты хоть слышишь, что я тебе толкую? Я говорю, что ты должна выиграть контракт на двадцать пять тысяч долларов!

— Сколько? — Она не верила своим ушам. До сих пор этот конкурс был для нее просто причудой Саши, каким-то абстрактным понятием. Когда была названа цифра, она обалдела. Теперь она слушала очень внимательно.

— А что, я тебе не говорил? — удивился он. — Да, с этого надо было начинать. Тебе хватит этих денег, чтобы купить себе отдельную квартиру?

— Мне… Господи, конечно… Только…

Он остановил ее несвязную речь повелительным взмахом руки:

— Все, я вижу, ты впечатлилась! Значит, мы сотрудничаем! Я делаю тебе новое портфолио, то не годится. Я слишком детально оформил твой образ, специалисты этого не любят. Если ты выиграешь, то только потому, что они увидят в тебе нераскрытые возможности. Значит, надо дать только намек на твой образ. Ты должна быть чуточку никакая, понимаешь?

— Нет! — честно ответила она. — Это значит — без косметики? Как раньше?

— Да, красить тебя не буду, тут ты угадала, — кивнул он. — Пусть видят только твое лицо. Это на самом конкурсе ты будешь блистать всеми красками, но главное, чтобы они увидели, что можно с тобой сделать… Понимаешь? Им нужен полуфабрикат, с хорошими данными, работоспособный, послушный. Если выиграешь, с тобой будут работать прекрасные визажисты, другой фотограф, куча народу. В тебя вложат деньги, поняла? И ты должна только слушаться. Нет, ты не будешь просто манекеном, на который вешают платье и всякое такое. Ты должна входить в образ, но пока тебе этого не приказали — будь просто никем. Это — главное. Твой характер не должен забивать тебя как актрису.

— Я не смогу… — растерялась она. Этот поток слов ее ошеломил еще сильнее, чем названная им сумма. Никогда раньше ей не случалось слышать ничего подобного, она не представляла себе, что задача так сложна. Саша ее успокоил:

— Не паникуй раньше времени, говорю тебе! Не боги горшки обжигают! Я в тебе кое-что вижу, я не ошибся. Скажи, ты ешь витамины?

Она кивнула. Она ела витамины, пользовалась средствами для ухода за кожей, старалась больше спать и в общем сохраняла неплохую форму. Но все это казалось ей таким мизерным рядом с такой грандиозной задачей! А Саша пристрастно расспрашивал:

— На здоровье не жалуешься? Сколько раз в год простуживаешься? Аппендицит вырезан?

— Да, — ответила она.

— Покажи! — потребовал Саша. Видя ее недоумение, пояснил: — Мне же нужно работать с твоим телом, покажи шрам!

— Но… Там почти ничего не видно… — залепетала Олеся. Странно — ей уже приходилось раздеваться почти у него на глазах, но почему-то тогда она не чувствовала никакого смущения. Возможно, потому, что вокруг было столько народу. Да и Саша на нее почти не смотрел. Но теперь, в его студии, в его квартире, где находится к тому же его жена, наедине с ним… Он настаивал:

— Не будь невинной принцессой, не ломайся! Как ты собралась работать с такими взглядами на мораль?! Подними кофту!

И она непослушными пальцами подцепила край кофточки, потянула ее вверх. Он соскочил с подоконника, подошел ближе, вгляделся… Вздохнул, провел пальцами по ее коже, Олеся не сводила с него влажных, умоляющих глаз. Наверное, он что-то почувствовал, потому что резко одернул кофточку и сказал:

— Ничего страшного, тебя еще аккуратно зашили, видел я такие шрамы, которые всю карьеру могли поломать… Надеюсь, больше под нож не ложилась?

Олеся даже головой не качнула. Она прекрасно уловила, что тот зыбкий момент, когда все тайное становится явным, уже позади, он все понял, все увидел в ее глазах. Она смотрела на него просто и откровенно, как бы говоря: «Ну вот, теперь ты все уже знаешь, давай решай, что нам делать, потому что я без тебя жить не могу».