Трудно допросить собственную душу

— Сейчас… В шкафу. — Она уверенно подошла, открыла дверцу, порылась на полке, выбросила на пол несколько смятых простыней. Жалко улыбнулась, словно приглашая посочувствовать ей. Но мужчины только переглянулись, с таким видом, что ей захотелось плакать. Инспектор подмигнул парню, тот насмешливо улыбался, глядя на пустую постель.

— Сколько там простыней? — спросил у нее инспектор.

Она с трудом пересчитала, выпрямилась:

— Три штуки.

— Все грязные?

— Сами посмотрите.

— Мы их приобщим к делу. Что-нибудь еще?

— Нет. Ничего не замечаю. — Она поняла, что безумно устала и больше не сможет сохранять спокойствие. Эти двое издевались над нею. Явно издевались.

— А это не ваши? — Молодой человек показывал ей кружевные трусики.

— Где вы их нашли?

— Рядом с кроватью.

— Нет, не мои.

— Вы уверены?

— Совершенно уверена. Можно вас поздравить. Они принадлежали той…

Она не стала продолжать, отвернулась, посмотрела в шкаф. Потом старательно его закрыла.

— Можно пройти в столовую. Здесь делать нечего. Пусть ребята снимут отпечатки, — сказал инспектор.

— Уже сняли, — ответил парень инспектору. — Почти ничего нет. Все протерто.

— Занятно, — кивнул он. И уже через плечо, выходя из спальни, пригласил Ирен следовать за ним. Она снова послушно пошла.

В столовой он закурил еще одну сигарету, посмотрел на Тулуз-Лотрека, спросил:

— В квартире держали деньги?

— Никогда.

— А что-то ценное?

— Вы сами видите… — Она показала на картину — По-моему, ничего не пропало.

— Но были какие-то мелочи, драгоценности?.. Запонки, например, ваше кольцо…

— Ничего моего тут не было, кроме косметики в ванной. Если хотите, могу посмотреть, не пропало ли что…

— Не надо, там наверняка еще снимают отпечатки. Значит, это не было ограбление?

— Вам лучше знать.

— Нет, вы должны мне помочь. Припомните, ваш муж вчера имел при себе большую сумму денег?

— Не знаю, я его не контролировала.

«Эта дамочка имеет свои достоинства, — подумал инспектор. — В конце концов, что еще можно требовать от жены… И все же его можно понять». Ирен сидела, уставившись куда-то в пространство, водила взглядом по стенам…

— В таком случае приходится предположить, что убили его не из-за денег… — задумчиво сказал он. — А это значит, что женщина была с ним раньше знакома.

— Возможно.

— Да, мадам. Позволите взять отпечатки пальцев у вас?

— Вы… — Она отдернула руку. — Вы меня тоже подозреваете?

— Ни в коем случае, но таков порядок.

— Хорошо. Но имейте в виду, Борис… — Она нервно сглотнула. — Нет, это не ревность. Вы понимаете? Я никогда бы не пошла на это. Я привыкла. Все можно простить! Неужели вы…

— Мадам, мадам…

— Я же вижу, вы меня подозреваете! — воскликнула она. — Я поняла это уже тогда, когда рассказала, как застала его… Но это невозможно!

— Прошу вас…

— Нет, это глупо, наконец! Мне не двадцать лет, чтобы ревновать!

«Это уж точно, — подумал он. — Как ее успокоить?»

— А если вы думаете, что это из-за денег, то знайте, что половина всех его акций и всего капитала принадлежит мне. У меня рента, которая досталась мне по наследству. В конце концов, я богаче его!

— Мадам Бодо! — повысил он голос.

Она зажала лицо руками, на которых блеснули два тонких кольца с бриллиантами, и заплакала. Плакала молча, только плечи содрогались. Инспектор заерзал в своем кресле, мотнул головой помощнику, который в это время заглянул в столовую, и тот сбегал за водой. Ирен приняла стакан, прикоснулась к его краю губами и отставила его. Глаза у нее покраснели, она выглядела теперь лет на пятьдесят с хвостиком.

— Мадам Бодо, мы с вами продолжим разговор на Кэ д’Орфевр, в полицейском управлении, — сказал инспектор. — А теперь можете быть свободны.

— Я приду со своим адвокатом… — предупредила она, поднимаясь.

— Как вам будет угодно, — поморщился он. — Но мы вас ни в чем не обвиняем.

Среди знакомых мужа, которые могли как-то помочь делу, мадам Бодо назвала двух его сотрудников, повторила имя доктора Годэна — он был самым близким другом Бориса… Поколебалась и назвала еще одно имя.

— А это кто? — наморщил лоб инспектор.

— Мишель Леватон, глава агентства «Космополитэн».

— Друг вашего мужа?

— В какой-то степени.

— Почему вы назвали его, если он не был близким его другом?

— Потому что… Ну да он вам скажет почему. Борис, как я уже сказала, увлекался юными девушками, а Мишель… Словом, был связан с ними по работе. Борис этим пользовался. Но втайне от приятеля, тот не потерпел бы такого. Я тогда сказала вам неправду… — Она снова сжала руки, этот жест раздражал инспектора. — Я узнала ту девушку, с ним в постели. Это была модель. Но эта история давно окончена.

Инспектор проводил мадам Бодо до дверей. Она на глазах превратилась в прежнюю даму — сухую, сдержанную, отрешенную от всего мира, от всего на свете. Но он-то знал, что это не так.