Трудно допросить собственную душу

— Нет, могила! А все-таки кто?

— Начальство говорило… — прошептала та. — Нет, я не могу сказать кто, это случайное происшествие, никто не знает, что я подслушала… Говорили, что если ты будешь продолжать в том же духе, то сильно повредишь себе. Я не поняла, о чем шла речь — то ли они тебя прогонят, то ли боятся, как бы ты не залетела… Но ты меня не выдавай, ясно?

— Ясно. Ну, мне пора.

Олеся работала как во сне. Слова Кристины испортили ей настроение. Если уже шепчутся по углам о ее связи с Борисом… Конечно, ей теперь все равно, пусть выгоняют, но куда хуже будет, если эта связь потом будет фигурировать на следствии. Она чувствовала, что какие-то липкие сети сплетен, слухов, совпадений обволакивают ее, лишают свободы действий… И все же она решилась действовать.

На этот раз она не добиралась к Борису на такси — он ждал ее в своей машине неподалеку от студии, на авеню Габриэль, рядом с Елисейскими Полями. Таков был уговор. Олеся рассчитала, что на этой многолюдной улице никто не заметит, как она села в его машину, это будет куда безопасней, чем такси.

— Мне так не терпелось тебя увидеть, — прошептал Борис, целуя ее в теплую тонкую шейку. — Каждый день мучителен, если я тебя не вижу. Знаешь, маленькая, я немножко влюбился.

— Да? — Она поерзала рядом с ним, взволнованно закурила. — Мне тоже хотелось встретиться скорее, но все работа, понимаешь ли… А ты никому не говорил, что у тебя свидание?

— Конечно, нет.

— Хорошо, а то мне не хочется, чтобы ты рассказывал обо мне своим друзьям… — поморщилась она. — Станете меня обсуждать, знаю я вас!

— Я никогда никому о тебе не рассказывал… — вздохнул он. — Хотя очень хотелось.

— Ну вот! Я же говорю! Наверняка хочется похвастаться!

— Да нет, просто есть опасность, что пойдут слухи. — Борис нетерпеливо дернул плечом. — Ты ведь не хочешь скандалов, моя маленькая?

— Совсем нет!

— Как хорошо, ты все понимаешь, — обрадовался Борис. — Ты вообще прелесть!

— Я послушная девочка, мне всегда это говорили… — пробормотала она, глядя в окно. — А как твоя жена? Как дети?

— Зачем тебе это нужно? — расстроился Борис. — Надеюсь, ты спрашиваешь без задней мысли? К сожалению, я женат, и тебе придется с этим смириться… Вся жизнь состоит из компромиссов. Например, мне не раз приходилось убеждать себя, что мой брак — счастливый, что мои дети — удачные, что моя мать — милейшая старая дама… На самом деле все это далеко от правды, но все же иногда я чувствую, что жизнь удалась. Так мы все обманываем себя. Конечно, это приходит не сразу, сначала приходится многое вытерпеть, только потом понимаешь… Но мне трудно объяснить это тебе.

— Почему?

— Ты слишком молода.

— Может быть, я пойму, — настойчиво повторила она. — Ты говоришь интересные вещи. Значит, человек со всем смиряется? Со всем, со всем?

— А как жить? — ответил вопросом на вопрос Борис. — Слушай, маленькая, а ты не замечаешь, что я говорю по-русски все лучше и лучше? Это благодаря тебе. Вчера я был у матери, и она мне сказала, что у меня появились какие-то интересные словечки… А я сам этого не заметил! Она сразу сказала, что я, наверное, общался с кем-то из России, очень просила сказать с кем.

— Но ты не сказал?

— Нет, конечно. Что ты! Я никому не рассказывал о тебе. А матери тем более.

— Почему?

— Потому что она сразу начнет плакать и просить, чтобы ты пришла в гости, чтобы поболтать с нею… Ты себе не представляешь, какой она стала сентиментальной и невыносимой! — пожаловался он. — И с каждым разом все хуже и хуже, Жермен стало очень трудно управляться с нею.

— А как Жермен? Она согласилась ехать в Версаль?

— Наотрез отказалась, — вздохнул он. — Мать в истерике, вчера пролила море слез.

— Придется искать новую горничную?

— Да, но мать ничего не желает слышать, она привыкла к Жермен, хотя это просто глупая корова. Но в таком возрасте трудно менять привычки. Например, когда у Жермен выходной — а он как раз сегодня, — мать до вечера места себе не находит.

— А Жермен поздно возвращается домой? — закинула Олеся удочку.

— Довольно поздно — часов в одиннадцать — двенадцать, а то и позже. Она стремится использовать свой выходной на всю катушку и часто является пьяной. Но мать ей все прощает, только бы Жермен оставалась с нею… Глупая привязанность!

— Наверное, это тот самый компромисс, о котором ты говорил, — предположила Олеся. — Уж конечно, твоя мама прожила интересную жизнь, и вот под старость ей осталась только глупая служанка… Но она все равно цепляется за нее. И счастлива. Верно?

— Малышка! — изумленно воскликнул Борис, глядя на нее и одновременно выворачивая руль и сигналя машине, идущей на обгон. — Ты настоящий философ! Похоже, с тобой можно обсуждать все что угодно?!