Трудно быть инвалидом только первые сто лет

Саша снова оказался в кровати, – в тепле и укрытии. Счастье-то какое! Оля спустилась к нему, как ангел к несчастному Иову, голому, голодному, одинокому среди большой толпы людей. И он смотрел на нее, как на ангела. Саша и раньше знал, что Ольга красива, но сейчас прекрасней ее не было на свете. Ведь она была ему, как роженица новорожденному – красивей и лучше всех женщин.

Он кое-как протянул правую руку и погладил ее по затянутому блузой боку. Спасибо тебе, маленькая, этого я тебе никогда не забуду, и буду всегда любить.

Ольга не разделяла его сентиментального настроения. Она присела на корточки, мягко, но твердо убрала его руку и лишь потом, не отводя взгляда с его лица, строго спросила:

- С тобой все в порядке?

В ее голосе было так много беспокойства, что по тело прошла горячая волна благодарности. И удивления – он еще ходит по краю могилы, раз она так тревожится?

- Я в по-ядке, - наиграно весело сказал Саша непослушным языком. Эта наигранность отобрала у него последние силы, и он обессилено откинулся на подушке. Он был еще слишком слаб и болен для игры в самостоятельного человека.

Ольга тоже не обманывалась по поводу его здоровья. Видимо, проконсультировалась у врачей. Поправила его спутанные ноги (для нее – два, для него – три), спросила:

- Тебе надо утку?

- Надо, - со вздохом признался Саша.

- Позвать никого не сумел? - строго спросила она его, как маленького мальчика.

Будь это добрые доинсультные времена, он бы взорвался, сказал немало неприличных слов, а сейчас просто промолчал, умильно глядя на внезапно возникшую спасительницу.

- Так, - сказала она и откинула одеяло.

- У-у, - возмутился Саша, возмущенный дискредитацией мужской половины человечества.

- Я знаю строение мужских гениталий, - строго сказала она, - и вообще, и конкретно твоих тоже. Держи утку. Да не так надо приспосабливать! Ведь мимо же пойдет, прямо на кровать. Вот ведь мальчишки несмышленыши!

- Ну, тогда хоть отвернись, - попытался Саша сохранить остатки мужского самолюбия.

Ольга собиралась сказать что-то ехидное, но, увидев, какой он беззащитный и слабый, отвернулась. И он быстрехонько сделал свое дело. Тут она не мешала. Но затем внимательно осмотрела простынь на предмет сухости. Прямо как у маленького ребенка. И смешно, и грустно.

Саша мысленно покачал головой уже лежа на кровати, а затем заснул сном этого самого ребенка, умиротворенный и спокойный в первый раз за бесконечность дней с начала болезни.

Не долго. В коридоре уронили что-то металлическое и пустопорожнее. Звук получился сочный и громкий, на все огромное здание. Он проснулся.

Во сне Саша почти летал – ходил по Москве еще здоровый и самоуверенный. Это было так хорошо и приятно. Так же хорошо, как сейчас плохо. Организм аккуратно напоминал, что он тяжелобольной и нечего рыпаться и несбыточно мечтать. Левая сторона тела затекла и сейчас, когда он кое-как, с помощью Оли, повернулся на правый бок, ее пронизывало тысячами иголок. Особенно было больно ногу. Он даже застонал, досадно и противно.

А тело было по-прежнему вялым и по-прежнему чужим. Ты теперь паралитик и, скорее всего, инвалид. Просить будешь у магазина?

Он поискал по палате взглядом Ольгу. В комнате никого не было и ни что не говорило о ее присутствии. Неужели у него опять была галлюцинация? Но ведь только что помогала поворачиваться

Его прошиб холодный пот. Расстроенный и пришибленный, он кое-как повернулся к стене. Жить не хотелось. В маленькой комнатке со стенами, с отбитой краской и немудреной мебелью в виде двух кроватей, двух стульев и самодельного стола – поставленной на попа тумбочкой, ему предстояло жить в тоске и одиночестве. А то и умирать – кто ж его знает.

Дверь противно скрипнула.

- Саша, вставай, пора ужинать.

Голос Ольги мановением волшебной палочки изменил его настроение. Словно в этот унылый ноябрьский день вышло солнце и осветило серую комнату яркими золотистыми лучами.

Он завалился на спину. Это получилась у него лучше всего. А потом счастливо улыбнулся своей спасительнице и кормилице, стоящей посреди комнаты с подносом – дарами больничной столовой.

- И чем ты нас будешь кормить? - родился у него деловой вопрос.

- Кашей, - улыбнулась Ольга, - тебе очень полезно ее есть, так что будь паинькой. Организм возрождается, а здесь масса ценных питательных веществ и энергии.

Каша так каша, в его положении не стоит привередничать. А приедем в Москву, он будет угощать свою малышку ананасами с шампанским и седлом дикой козы.

- Будем, - решительно сказал Саша, выпростал из-под одеяла правую руку с намерением взять появившуюся в сфере глаз ложку.

Однако Ольга ловко задвинула руку обратно под одеяло, приподняла голову, подоткнув подушку горкой, после чего объявила:

- Не дергайся, кормить тебя буду я. Это я по привычке сказала вставай, пока ты будешь лежать. Вспоминай фильмы с пикантным содержанием, как наложницы кормят своих господ, а они только челюстями шевелят.

Саша показательно вздохнул, томно взглянул на нее.

Оля строго посмотрела на него: