Троцкий

Не довольствуясь этимъ, Бронштейнъ написалъ въ томъ же дух въ редакцію “Русскихъ Вдомостей” письмо, которое заканчивалъ такимъ образомъ: “Вся интеллигенція и рабочія массы крайне возмущены такимъ поворотомъ журнала”. Н. М. Осиповичъ⁴), къ которому, какъ народнп-ку-едпномышленнику, опъ обратился съ предложеніемъ присоединить свою подпись къ составленному имъ протесту, выразилъ естественное удивленіе: “Какія же это интеллигенція и рабочія массы, разъ всего будетъ 3-4 подписи, и среди нихъ ни одного рабочаго”. — “Это ничего, — не смущаясь, замтилъ Бронштейнъ, — мы напишемъ: имются тысячи подписей”. .

Это были его первые литературно-публицистическіе опыты, въ которыхъ юноша Лева Бронштейнъ въ зародышевой форм проявилъ къ признаваемой имъ тогда свобо-ді> печати ту нжную склонность, которая впослдствіи такнмъ пышнымъ цвтомъ расцвла въ декретахъ, рчахъ и писаніяхъ комиссара Троцкаго объ атомъ “мелкобуржуазномъ предразсудк".

Какъ отрицательно ни относились друзья къ пріемамъ Прошитой на въ отношеніи политическихъ противниковъ, онъ не моп» не замтить, что' эти его литературные оііыты имли большой успхъ среди нихъ, тмъ боле, что почти вс они были противниками марксизма. Ото такъ его подбодрило, что онъ вскор посл этого написалъ уже цлую полемическую статью противъ марксистовъ.

Ога статья привела въ неописуемое восхищеніе не только его ближайшихъ друзей въ саду, по и редакцію одной маленькой народнической газеты въ Одесс, куда онъ понесъ свое произведеніе для напечатанія.

При всемъ своемъ восторг, газета напечатать статью Проншгейна. однако, отказалась, боясь, что въ случа возраженій со стороны марксистовъ, запасовъ знаній, какъ редакціи, такъ и Пронштейна окажется недостаточно для отвта

Въ январ. 1807 г. я ухалъ въ Кіевъ. Нееиою. вернувшись на каникулы въ Николаевъ, я, разумется, немедленно возобновилъ свои посщенія сада Франца и тамъ опять встртилъ Пронштейна.

Его кипучая, активная натура, понятно не могла долго довольствоваться времяпрепровожденіемъ у Франца н холостыми, такъ сказать, спорами съ марксистами и публицистическими упражненіями въ узкомъ кругу друзей Она бурно искала выхода наружу. Ему нужна была широкая общественная дятельность. По гд было взять ее въ т времена, особенно въ такомъ общественномъ захолусть, какъ Николаевъ?

Понятію, что онъ съ радостью ухватился за предложеніе Франца организовать маленькое общество для покупки популярныхъ дешевыхъ брошюрокъ и распространенія ихъ среди крестьянъ. Средства “общества" должны были составляться изъ ссудныхъ взносовъ самихъ немногочисленныхъ членовъ (‘го, вербовавшихся среди постителей сада Франца. Организація при всемъ своемъ невинномъ характер (брошюры предполагались исключительно легальныя), должна была, но условіямъ того времени, быть строго тайной.

Все ото окончательно суживало п безъ того по Богъ всть какой широкій размахъ “организаціи” и не открывало никакихъ перспективъ для такого человка, какъ Бронштейнъ.

Но поЫеззе оЫі^е. Бронштейнъ былъ народникомъ, что еще могъ онъ длать въ Николаев, оставаясь народникомъ?

Это общественное крохоборство, претившее всей властной натур Бронштейна, понятно, скоро должно было ему надость и надоло.

Однажды онъ таинственно отозвалъ меня въ сторону и предложилъ принять участіе въ оргаппзуемомъ имъ рабочемъ союз. Народничество было отброшено въ сторону: по плану, ота организація должна была быть соціалъ-демократической, хотя Бронштейнъ этого названія избгалъ, какъ вообще избгалъ затрагивать вопросъ о марксизм и народничеств и предложилъ назвать организацію “ЮжноРусскій Рабочій Союзъ”.

Я принялъ его предложеніе. Кром меня, онъ пригласилъ также Александру Соколовскую п Илью Соколовскаго, впослдствіи редактора “Одесскихъ Новостей”.

Когда я встуиплъ въ организацію, я пришелъ на все готовое. У Бронштейна уже были связи съ рабочими, а также съ революціонными кружками Одессы, Екатеринослава и другихъ городовъ, гд возникли аналогичные кружки соціальдемократпческаго характера.

Работа была живая, пптересная, и Бронштейнъ съ присущимъ ему жаромъ отдался ей, скоро совсмъ забывъ о своемъ “народничеств”. Онъ забылъ о своемъ недавнемъ заявленіи въ жалобной книг библіотеки; о томъ, что еще такъ недавно, съ неумолимой желзной логикой (какъ ему казалось) неопровержимо доказывалъ совершенную невозможность капитализма въ Россіи, забылъ свои саркастическіе совты намъ заводить кабаки и насаждать капитализма», разъ мы желаемъ оставаться послдовательными и логичными. Все это было предано забвенію съ легкостью, прямо изумительной.