Тропы «Уральского следопыта»

Король Олаф точил меч на владения короля датского. Предстоящая война требовала много денег. Олаф хотел, чтобы братья Карле и Гунстейн привезли в Нидарос побольше ценных мехов и моржового зуба. Все это есть у биармов, и все надо добыть хитростью и обманом на торге, а если представится случай, то и мечом в кровопролитной схватке.

Но королевский казначей был озабочен не только расходами на предстоящую войну. Олаф Гаральдсен был верен делу, начатому Хаконом Добрым. Он стремился объединить владения герсов, своенравных и строптивых князьков Норвегии, в одно целое, имя которому — государство. Звезда единовластия должна гореть над фиордами. Христианство станет единой религией. Вот к чему стремился Олаф… Но герсы были верны вековым традициям. Они привыкли к свободе и неограниченной власти в своих фиордах. Они не признавали короля и христианство. Родовая знать поклонялась древним языческим богам.

Герсы противились замыслам Олафа. Но король силен и жесток. Его воля ломает силу героев. Олаф не останавливается ни перед чем. Часто по ночам полыхали костры, политые кровью непокорных. Сильные их тела превращались в горсти пепла. Непослушных травили псами, с высоких гор кидали в пропасть. Но герсы не сдавались.

Герсы требовали: пусть Олаф останется верен вековым традициям и ни во что не вмешивается. Пусть он не гнушается жертвоприношениями. Народный тинг в Тронхейме заявил Олафу, что он должен принести жертву богу плодородия Фрею. Олаф ответил, скривив рот в усмешке, что он принесет такую жертву: казнит и бросит к ногам Фрея представителей самых знатных родов, тех, кто не признает короля и христианскую веру.

Карле, богатый ярл с острова Ланге, был одним из приближенных Олафа. Король доверял ему. Он вошел с Карле в сделку и снарядил драккар для плавания в страну Холода, Ночи и Смерти. Королю нужны деньги. Мечом и деньгами он доконает своеволие герсов.

И вот королевский драккар режет острым форштевнем волны Норвежского моря. Карле стоит на небольшой носовой палубе, кутаясь в длинный дождевой плащ с бронзовой застежкой на груди, и думает о тяготах начатого похода, о том, какова будет добыча, что взять себе, что поделить меж королем и Туре Хундом — Собакой.

Груз на корабле надежно закрыт воловьими шкурами и крепко увязан веревками из китовой кожи. Ближе к носу корабля, на тюках, отдыхали свободные от весел викинги. Некоторые спали, укрывшись оленьими мехами, иные слушали, как широколицый их товарищ с длинной, как у эльфа[35], бородой поет вису[36]. Густой голос певца перекрывает шум моря.

Кузнецу подняться
Надо утром рано.
К пламени мехами
Ветер будет позван.
Звонко по железу
Молот мой грохочет.
А мехи, как волки,
Воя, кличут бурю…

Карле, высокий, с бледным женственным лицом и волосами, распущенными по плечам, сошел с помоста, спустился к певцу. Тот оборвал песню и смешался под пристальным взглядом ярла. Из-за борта на викингов плеснуло волной. Корабль качнуло. Рулевые, с усилием ворочая тяжелое правило, выровняли драккар.

— Пой славу коня морского! — сказал Карле певцу. — Пусть будет нашему драккару попутный ветер. Пусть будет удача в торговом деле и счастливый обратный путь!

Певец-скальд стал слагать новую вису о том, что судно храброго Карле — дар короля Олафа, имя ему — Дракон, и потому на всех чужеземцев оно наводит страх и смятение. На парусе изображен морской орел. Честный Карле и светловолосый умный брат его Гунстейн приведут в повиновение жалких биармов, и лесные люди сами принесут к ногам смелых викингов несметные богатства. Король будет доволен. Он щедро наградит всех, когда они вернутся в Нидарос.

Из носового шатра выбрался Гунстейн, такой же высокий, как и брат его. Гунстейн подошел к Карле, положил руку ему на плечо и тоже стал слушать певца.

Обгоняя корабль, гремели за бортами зеленовато-серые сердитые волны. Ветер туго натянул парус. Гребцы, дружно взмахивая веслами, откидывались назад, упираясь ногами в поперечины, прибитые к настилу на днище. Драккар накренило внезапным порывом ветра. Кормчий ударил в медный гонг. По этому сигналу левые гребцы осушили весла. Рулевые побагровели от усилий. Судно выправилось.

Певец умолк. Братья пошли на нос и, склонившись, скрылись в своем шатре. Там они устроились на мехах перед низеньким походным столом. Слуга принес им еду.

— Если ветер не изменится, вечером придем в Сандвери, — заметил Карле.

— Думаю, Туре Хунд ждет нас, — отозвался Гунстейн. — Не очень надежный спутник в походе. Хитер как лисица и злобен как пес.

— Недаром и прозвище носит: Собака.

— Зря ты согласился идти с ним в Биармию! — пожалел Гунстейн.

Об этом и думал Карле, угрюмо сдвинув светлые брови. Желая рассеять свои сомнения, он сказал брату:

— Если у него команда будет больше нашей, я не пойду с ним в Биармию.

— А что скажет тогда король? — отозвался Гунстейн.

Карле молчал. Гунстейн, покончив с завтраком, отер губы и откинул назад мягкие волосы.