Тропы «Уральского следопыта»

Пришлось через колпашевского диспетчера сообщить на борт самолета просьбу выйти по командной рации на связь с ЦДС, но какая это связь за две с половиной тысячи километров!

Сплошной треск и помехи. Совсем ничего не слышно.

Кое-что в Толмачеве все же знали: пожар потушен, самолет идет на двух двигателях с большим снижением, но управления слушается.

— Посадить сможете?

Секундная заминка. Наконец, дипломатичный ответ:

— ЦДС, первый, метеоусловия в Толмачеве ниже минимума «Д»[12].

«А какой модели самолет?» — промелькнула мысль, и рука снова потянулась к тумблеру внутренней связи «Восточный сектор».

— КДП Толмачево, связь не прерывайте! — И тут же — в микрофон селектора: — Александр Иванович… — Козырев оторвался от телефона, поднял взгляд. — Что за рейс?

Козырев понял, наморщил лоб, вспоминая:

— Рейс 2884. Хабаровск — Свердловск.

— Чей самолет?

— Ил-18… Свердловский!

Еще одно переключение на селекторе:

— Свердловск, по «самолету». Аэропорт Кольцово!

Он ждал. В трубке пощелкивало, доносились голоса телефонисток, повторявших пароль «самолет»…

— Слушаю!

— Свердловск? ЦДС, первый!

Но в это время зазвонил один из телефонов прямой связи. Старший диспетчер, сидевший за соседним пультом, взял трубку, Владимир Павлович краем глаза заметил, что трубку он снял с аппарата «Министр ГА», и кивнул: «Давайте сюда!»

— Докладывает Павлов, — прижал он трубку к уху — теперь у него были заняты обе руки. — В районе Колпашева пожар двух двигателей, рейс 2884, Ил-18. Пожар ликвидирован, самолет продолжает полет на двух с большим снижением.

М и н и с т р: Куда можно посадить?

П а в л о в: Выясняем.

М и н и с т р: «Соседи» не берут?

П а в л о в: Подходящих полос у них там нет.

М и н и с т р: Сколько он может продержаться в воздухе?

П а в л о в: Сведений не имеем.

М и н и с т р: Так получите эти сведения!

П а в л о в: Прямую связь с самолетом установить трудно.

М и н и с т р: А вы по кривой!

П а в л о в: Будет выполнено, товарищ министр.

Опять напомнил о себе свердловский диспетчер — на другое ухо:

— Кольцово, ДСУ[13]…

П а в л о в: Подождите… Простите, товарищ министр. Я слушаю.

М и н и с т р: Выясните: модель самолета, оснащенность навигационной аппаратурой, подготовку экипажа, количество пассажиров, запас топлива. Генеральному докладывали?

П а в л о в: Не успел.

М и н и с т р: Надо успевать.

П а в л о в: Будет…

М и н и с т р: Сам проинформирую, выполняйте свои обязанности. О ходе полета докладывайте через каждые пять минут. При обострении ситуации — немедленно.

П а в л о в: Слушаюсь.

Положил трубку прямого телефона на место, а селекторного, на котором «сидел» свердловский диспетчер, перебросил на левое ухо, выдернул из кармана ручку, нажал, выбрасывая стержень, на кнопку и стал записывать вопросы министра, разбивая их на две группы — по адресатам, от кого можно получить ответ. Теперь — он знал по опыту — события, приказы и рекомендации будут нарастать как снежный ком, и все будет замыкаться на нем, на руководителе полетов ЦДС. И от того, сумеет ли он в них не утонуть, не запутаться, зависит многое, и прежде всего — безопасность полета и посадка самолета, потерпевшего аварию. Главное в этой обстановке чрезвычайного положения — действовать быстро, но не допускать спешки. И действовать по порядку.

Записал, глянул на «московские» часы и под чертой проставил время получения приказа 22.43.

22 часа 43 мин.

Пилотская самолета № 75410

Самолет, пока выключали двигатели и выводили его из пике, потерял восемьсот метров высоты, и теперь они шли между эшелонами[14], по-прежнему снижаясь со скоростью пять-шесть метров в секунду. Удержать самолет на заданной диспетчером высоте, в эшелоне, можно было в единственном случае — за счет скорости, однако скорость и без того уже упала на треть, и дальнейшие попытки удержать падающий самолет могли при вести к тому, что он вторично сорвется в пикирование. Поэтому летчики, полагаясь на оперативность колпашевского диспетчера, который должен был для них расчищать все эшелоны до тех пор, пока самолет не зависнет в горизонтальном полете, продолжали снижаться.

Конечно, снижались они, несмотря на нервозно-напряженную обстановку, не вслепую, а с помощью локатора, который Витковский переключил в положение «обзор самолетов», и все же теперь ко всему, что принес с собой отказ двух двигателей, добавилась реальная опасность столкнуться с каким-нибудь самолетом идущим ниже. На таких скоростях, да еще если машины идут встречным курсом, до катастрофы недолго. А в том, что нижние эшелоны заняты, у них не было никаких сомнений: переговоры с диспетчером все самолеты в зоне ведут на одной и той же частоте, и Витковский отлично слышал, как колпашевский диспетчер резким, срывающимся голосом приказывал командирам Илов и «антонов» менять эшелон, курс, одним словом — разгонял их под снижающимся самолетом во все стороны.