Трон черепов

Огромные окна массивного берегового склада выходили на три больших пирса, трезубцем вдававшиеся в воду. Доложили, что внутри забаррикадировался глава местного купечества, докмейстер Иса, с охранниками.

По словам шпионов Аббана, докмейстеры обладали в Лактоне реальной властью. Самым могущественным был герцог Ричерд, но без связи с материком его голос весил немногим больше остальных.

– Ты позоришь его этим заданием, – сказал Керан.

Аббан повернулся к подоспевшему наставнику, который кивал на Глухого. Остальная Аббанова сотня растянулась по всему селению, осматриваясь и составляя отчеты.

– Глухой – в числе лучших мастеров ближнего боя, каких я встречал, – продолжил Керан, хваля воина беспрепятственно, благо тот не слышал. – Он должен убивать алагай, а не прикрывать от слабого солнышка жирного хаффита.

Действительно, ощетинившийся оружием ха’шарум – семь футов извитых мускулов – выглядел несколько глупо, держа хрупкий бумажный зонт над Аббаном. Будучи нем, он не мог возразить, да и Аббану не было дела до его протестов. Всю жизнь прожив в Красии, он думал, что приучен к солнцу, но отраженные от воды лучи – совсем другое дело.

– Я очень щедро плачу моим ха’шарумам, наставник, – отозвался Аббан. – Если я пожелаю одеть их в яркие женские платья, чтобы они исполняли постельные пляски, то им хватит ума с улыбкой повиноваться.

Аббан отвернулся и взглянул на шарумов, которые ломились в двери, штурмуя склад. Со второго и третьего этажей посыпались стрелы. Бо́льшая часть отлетела от меченых щитов, но часть воинов с криком повалилась наземь.

Однако красийцы налегали, создав у двери затор. На их головы опрокинули бочонок масла, затем полетел факел, и десяток человек объяло пламенем. Половина сообразила броситься с пирса в воду, но остальные бестолково и с воплями заметались, поджигая других. Собратьям-воинам пришлось обратить против них копья.

– Если у Глухого есть хоть извилина, он выберет зонт, – сказал Аббан.

Это было первое настоящее организованное сопротивление, с которым столкнулись люди Джайана, и гибло их и калечилось больше, чем при стычках со всеми остальными местными. Но шарумов были сотни, а охранников Исы – кучка. Первые быстро взяли верх, и огонь потушили прежде, чем он уничтожил величественное здание, которое Джайан успел объявить своим доктаунским дворцом.

– Эверам, – произнес Аббан, – если Ты хоть сколько-то слышишь мои мольбы, пусть выведут докмейстера живым.

– Я говорил с людьми перед самой атакой, – сказал Керан. – Это Копья Избавителя. Они не пренебрегут долгом лишь потому, что несколько человек отправили в одинокий путь. Эти люди умерли с честью и скоро предстанут перед судом Эверама.

– Вышколенный пес кусает без приглашения, если приходится, – ответил Аббан.

Керан невнятно хрюкнул – обычный знак, что он проглотил оскорбление. Аббан покачал головой. Шарумов распирало от храбрых речей о чести, но жили они страстями и редко загадывали на шаг вперед. Отличат ли они докмейстера от простого охранника?

Прозвучал четкий сигнал, и Аббан, Керан и Глухой направились к шарум ка, тогда как пленных начали выводить.

Первыми вышли женщины. Большинство было одето по землепашеской моде, в длинные платья из тонкой ткани. Как шлюхи по красийским меркам, но скромницы – по своим. По прическам и украшениям Аббан заключил, что эти женщины привыкли к роскоши и были либо знатного рода, либо в удачном замужестве. Их в основном не тронули, но не из милости – Джайну достанутся самые молодые, а остальных разделят между офицерами.

Некоторые женщины были, как мужчины, в портках. Со следами побоев, но в целой одежде.

Через соседнюю дверь выходили охранники-чины, и о них нельзя было сказать того же. Мужчин раздели до срама, руки связали позади, приторочив их к древкам копий. Даль’шарумы гнали пленников пинками, тычками и ударами кожаных ремней.

Но они были живы. Это внушило Аббану надежду, что на сей раз шарумы оказались лучше, чем он о них думал.

Некоторые женщины с ужасом взирали на происходящее, но большинство отворачивалось в слезах. Одна крепкая особа средних лет смотрела жестко. Она была в мужском костюме хорошего покроя и качества. Другие жались к ней, ища опоры.

Когда подошел Джайан, воины пинками поставили чинов на колени, уперлись сапогами в голые спины и пригнули им головы в знак покорности.

– Где докмейстер? – спросил Джайан с акцентом, но на понятном тесийском.

Хасик опустился перед ним на колени:

– Шарум ка, мы обыскали все здание. Его нигде нет. Должно быть, растворился среди бойцов.

– Или бежал, – сказал Аббан.

Хасик метнул в него свирепый взгляд, но отрицать такую вероятность не мог.

Джайан выбрал наугад человека и пнул его, пленник опрокинулся навзничь. Человек съежился, голый и беспомощный, но, когда Джайан приставил к его сердцу острие копья, не растратил дерзости.

– Где докмейстер? – требовательно повторил Джайан.

Охранник плюнул в него, но под неудачным углом: слюна попала на его же обнаженный живот.

– Отсоси, пустынная крыса!